След лисицы. Марианна Красовская

шатрами. То не тать крадётся в ночи, в народе кохтэ отродясь не бывало воров. Кто же у братьев и сестёр ворует? То не спится Листян, юной сестре Великого хана. А оттого ей не спится, что совесть нечиста.

      Девушка и сама не понимает, что ее тревожит. Вроде бы все предельно ясно: с раннего утра уходит в поход на моров войско кохтэ, возглавляемое ее братом Баяром. Так правильно, так нужно, так было испокон веков: степняки уходили за добычей в чужие земли. Возвращались не все. Но Баяр не зря звался Великим ханом. Он был умён и удачлив. Листян в брате не сомневалась нисколько.

      И все равно терзалась.

      Не спалось ей. Ворочалась, вздыхала, разбудила Илгыз – вдову старшего брата. Та злым шепотом Листян отчитала, пришлось уйти. И правильно, прогуляться в одиночестве не помешает. Она пошла к древнему кругу из камней, называемому Тойрог. Там лучше всего думалось и отменно успокаивался дух. Было ещё холодно, Лис куталась в меха. Земля была твёрдой, трава только-только проклёвывалась. Девушка провела пальцами по древним шершавым камням, видевшим столько странного, сколько обычный человек и вместить в себя не может, улыбнулась про себя. Хорошо. Завтра все изменится. Тот, кто тревожит ее совесть, покинет стан вместе с войском.

      – Я так и знал, что найду тебя здесь.

      Девушка вздрогнула всем телом и обхватила плечи руками. Ей хотелось съежиться, спрятаться, раствориться в старых камнях, но увы – немыслимо.

      – Ты меня искал?

      В темноте мужчина казался даже красивым: высокий, молодой, сильный. Не сверкают нестерпимой рыжиной его волосы, не видно веснушек, не заметна юношеская нескладность. Листян его разглядывала – не прятать же теперь глаза? Гордость не позволяла.

      – Знаешь же, что не уеду, не попрощавшись.

      Да, знала. Потому и пряталась. И нужно было немного потерпеть, но терпеть Листян не умела совершенно.

      Промолчала, старательно разглядывая в темноте травинки.

      – Будь моей женой, Листян. Я хочу, чтобы ты была только моей. Всегда.

      – Зачем? – И снова она знала ответ, но не могла отказать себе в удовольствии его услышать.

      – Я тебя люблю. Как солнце, как небо, как ветер. Как дождь в жаркий полдень в середине лета.

      – Я… не люблю тебя, Наран, – и это она ему уже говорила.

      – Моей любви на двоих хватит. Я вернусь к тебе, Лис.

      – Конечно, вернешься, – о, в этом она не сомневалась. Таких зануд даже смерть не берет.

      – Дождись меня. Не… обещай себя другому.

      – Ох, Наран! – Листян раздраженно притопнула ножкой. – Вот тут обещаю. Пока Баяр не вернется, не выйду замуж, уж будь уверен.

      Он шагнул к ней, пристально вглядываясь в лицо невозможной этой девушки, любви своей безумной, иссушающей, мучительной – и прильнул губами к ее губам. Она вырвалась, шипя, как дикая кошка, сверкнула глазами и бросила гневно:

      – Спасибо скажи, что не ударила ножом! Не будь ты другом моего брата, я бы тебя убила!

      И убежала, растворилась в ночи.

      Наран оперся дрожащей рукой на старый холодный камень, прикрыл глаза обессиленно. Она сказала правду: будь на его месте кто-то другой, не сносить бы ему головы за такой проступок. Никто не смеет женщину принуждать к близости, а поцелуй его можно расценивать именно так. Но Наран был когда-то ее женихом – почти год. И обнимал ее, и целовал даже несколько раз. И Баяр все прекрасно понимал. Да, скорее, уж Листян окажется виноватой – снова. Наран без труда мог представить всегда дело так, как ему было выгодно. Говорить он умел, убеждать – еще лучше. И Листян перед всеми представить бы смог непроходимою дурой, наблагодарной и избалованной, а себя – гордым влюбленным героем, достойным лучшего. Вот только ближе они от этого не станут. И снова он ни на шаг не приблизился к своей мечте. Опять все испортил.

      Потер лицо руками и пошел спать. Утро обещало быть суматошным.

      2. Миска с кашей

      Дженна вышла Баяра провожать: растрепанная, босая, в одной лишь простой рубашке до щиколоток да накинутой на плечи шали. Наверное, он не велел ей, просил остаться в шатре, но разве она слушается мужа?

      Листян, затаившаяся в тени шатра, усмехнулась и покачала головой. Она сама хотела проститься с братьями: уезжали нынче в поход все четверо. Младшим уже шестнадцать лет. Оба прошли Тойрог – сами так решили, сами захотели, а Баяр и не возразил. Воины уже – такие одинаковые, красивые, сильные, юные. Мать промолчала, а Листян брату сказала: зачем их с собой ведешь, рано им умирать. Опыта у них нет. Конечно, хан ее не послушал.

      – Сайхан, иди в гэр, – тихо говорит Баяр жене. – Спи, ты ночь не спала. Измучил тебя.

      – Сдурел? – сердится Дженна. – Как могу я тебя отпустить со спокойным сердцем? Я должна ехать с тобой, должна!

      – Ты ребенка ждешь, сайхан. Забыла?

      – Забудешь тут, – ворчит ханша недовольно. – Ох уж эти дети! Зачем я опять в это ввязалась?

      – Потому что ты меня любишь, – улыбается Баяр. – Я, признаться, рад, что ты остаешься…

      – Вот