Железный прапор. Андрей Негривода

вот… А были и другие ситуации… Помнишь, я когда-то говорил тебе, что чуть было не получил Красную Звезду?

      – Что-то было такое, я еще хотел спросить почему, да не сложилось как-то.

      – А история простая, Андрюха…

* * *

      …Как-то взвод Медведя возвращался из рейда. Тяжелого, вымотавшего силы не только салаг, но и «старых», и даже самого взводного, дальнего рейда. Две недели глубинной разведки прошли на пределе физических, потому что Игорь постоянно чувствовал попутчиков у себя на хвосте, но, главное, моральных сил, по той же причине. Бах постоянно обнаруживал следы уже успевших здесь побывать «духов». И Медведь не был охотником. Медведь был загоняемой дичью. Да и Рашид несколько раз шепнул ему, что, похоже, их ведут. Ведут за собой… Не устраивая засад и не давая возможности догнать… Короче, Медведь со взводом были на поводке. На коротком, жестком поводке. А это нервы треплет, даже очень крепкие…

      И так все четырнадцать дней, триста тридцать с лишним часов, ожидая выстрелов по взводу в любую секунду, с любой стороны…

      "…Только бы не в спину – с первого залпа половину салаг положат…» – думал Игорь…

      Все случилось в последний день, когда взвод уже возвращался…

      …До Кандагара оставалось всего ничего – дневной марш-бросок – 15—20 километров.

      Все и поверили в удачу и расслабились соответственно… Забыв при этом, что, как говорят на Украине: «не кажи „гоп“, поки не перескочишь…» Но вернее было бы – "…поки не побачишь, куди вскочив…»

      Они, уставшие, забыли первейшую заповедь разведки о том, что задание считается удачно законченным только(!) после доклада командиру – тебя может накрыть в родном гарнизоне случайно залетевшая мина обкурившегося «дурью» «духа», или проснувшийся снайпер словит тебя в перекрестье своей «оптики»… Короче, «пока ты не вернулся, ты не вернулся…»

      Они влетели в очень грамотно, а главное, умно расположенную засаду. Видимо, командир «духов» имел на взвод Медведя другие виды – общеизвестный факт, что боевики получали деньги за погоны убитых ими шурави, а уж плененные-то стояли на пару порядков выше[38] – зря, что ли, их «вели» за собой все эти дни. Но… Не получилось. Теперь афганцы желали получить хоть что-то…

      Чтобы выйти на шоссе, разведчикам предстояло пройти километров восемь по узкому ущелью, эдакому каньону, а там уже и рукой подать… Только от «духов» их отделял плевок, как оказалось…

      – Рашид.

      – Я здесь.

      – Веди взвод к дороге. – Настроение Медведя было тревожным. – А я поднимусь с дозором наверх – жмет меня что-то, как бы в мышеловку нам не попасть, а там, сверху, виднее будет…

      Игорь, как всегда, выбирал себе работу посложнее.

      – Там надежные пацаны, командир, – перед ущельем отправил. Все «дедушки», опытные, не первый день замужем…

      – А я их усилю… Если разрешишь, – пошутил невесело Игорь. – Три ствола хорошо, а четыре лучше…

      – Ладно… Мы аккуратно пойдем. Ты поосторожнее. Да?

      – Хороший ты малый, Бах, но наглец и в субординации не разобрался до сих пор. А пора бы уже… – пророкотал Медведь

38

Погон рядового оценивался в 20 полновесных долларов США (огромные деньги для простого афганца), сержанта – 50, прапорщика – 80—100, ну а уж лейтенантские – 200. И так далее, но уже в прогрессии – полковничьи погоны (огромнейшая редкость) могли стоить около 5000 – на эти деньги еще безусый моджахед мог обеспечить безбедную жизнь всем своим пока еще не родившимся детям и внукам и автоматически становился большим баем… Примерно столько же стоил пленный солдат – дешевые рабы на Востоке нужны были всегда… А уж офицер стоил не в пример дороже – Герой Советского Союза генерал Руцкой (побывавший в плену дважды, будучи майором и полковником, и дважды бежавший) «весил» в последний раз 300 000!