Близости. Кэти Китамура

этой квартиры, совсем необязательно заперта в прошлом, она может резко возобновиться, вклиниться в настоящее одним-единственным телефонным звонком или авиабилетом, одним мгновением лунатического морока.

      Я вернулась в спальню. Адриан перекатился на постели, лег ко мне лицом – сна ни в одном глазу. Он казался проснувшимся, не как до этого, и сейчас было ясно: он смотрит на меня и видит меня, а не кого-то еще. Все хорошо? – слегка опасливо осведомился он. Я легла в постель. Да, все хорошо, сказала я, выпила воды, теперь уже лучше. Он кивнул и притянул меня поближе, в свое тепло. Тогда и ладно, сказал он. Слова прозвучали почти сонно, он быстро перестал тревожиться. Спокойной ночи, отозвалась я, не будучи уверенной, что он услышал: он скользил в сон, его рука лежала у меня на груди, а голова тяжело приникла к плечу.

      5

      Наутро мы завтракали у Адриана дома бутербродами с сыром, Адриан сделал кофе в дорогущей и на редкость шумной кофемашине – та выдала чашку кофе с нахлобученной горой молочной пены. Адриан вручил мне чашку, и я спросила: что, небось агрегат Габи выбирала? Ну а кто еще, сказал Адриан, и мы оба рассмеялись.

      О том, что было ночью, он не обмолвился ни словом и вел себя как ни в чем не бывало, я поневоле засомневалась: а было ли это вообще? Мы поели, оделись, и Адриан подбросил меня до автобусной остановки. Поцеловал и сказал, что спишемся. Вылезая из машины, я завидела автобус в дальнем конце улицы. Я наклонилась к открытому окну и сказала: пока. Он улыбнулся и снова поцеловал меня. Автобус уже приближался, но я еще постояла немного, пока его машина не скрылась за углом.

      Опять моросило. Я перебежала улицу и встала среди других пассажиров, которые застыли со стоическими лицами под своими зонтиками – как на картине. В автобус мы садились в порядке очереди – на индивидуалистский манер жителей пригородов, каждый день ездящих в город на работу. Свободных мест не оказалось, но я не расстроилась – от Адрианова дома до Суда всего несколько остановок. Я вышла из автобуса и сразу заметила кучку демонстрантов – сторонников одного бывшего президента из Западной Африки, его как раз сейчас судили, дело особой важности. На входе в здание один из демонстрантов с быстрым умоляющим жестом сунул флаер мне в руки.

      Наверное, из-за его настойчивости, вежливой, но непреклонной, я, идя через вестибюль, начала читать написанное на листовке. Флаер был испещрен английским и французским текстом, довольно напористым: арест бывшего президента и процесс против него есть самое что ни на есть противоправное деяние, говорилось в листовке, все его дело, от и до, – фальшивка. Представьте, каково приходится президенту, лишенному возможности оспорить правомочность ареста и попросту передаваемому из рук в руки группами его врагов! Таков этот Суд – инструмент западного империализма, истинное воплощение неоколониализма во всей его неприглядности. Обвинений против бывшего президента всего ничего, да и те целиком сфабрикованы Госдепом и Елисейским дворцом, тут сплошь политика, справедливостью