Воспоминания. О жизни до революции и о войне. Степан Спиридонович Глазков

нитель рукописи Галина Степановна Бурмистрова

      Идея и продвижение Евгений Бурмистров

      © Степан Спиридонович Глазков, 2024

      ISBN 978-5-0062-8980-2

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Воспоминания Степана Спиридоновича Глазкова

      (1907—1977)

      Хорошо и почетно вспоминать о своих родичах, как они жили, чем занимались, ихние нравы и привычки

      Начнем с ближних

      Отец Спиридон Осипович

      Рано он остался без отца и матери. Мать его умерла, когда ему было 8 лет. Отец умер, когда ему было 14.

      Жил он с братьями Терентием, Игнатом, Евдокимом и с двумя сестрами – Наталией и Прасковьей, которая была вместо матери: она и ходила за ним, и нежила, когда его обижали, а обид было много. Он вырос, не зная материнской ласки и не был согрет материнской теплотой. Вместо этого он часто был обижен и огорчен. Рано его приучили к тяжелой работе, он большинство времени находился в поле: то пахал или бороновал, то пас один лошадей днем, то на пару – в ночном. Так он и вырос в поле. Даже в праздники он мало дома был. Поэтому он был совершенно неграмотным, ему не представляли такого времени, чтобы учиться или праздновать.

      Хозяйство вел старший брат Терентий, а его жена Афанасьевна вела семейную кассу. Кто где бы и сколько ни заработал или даже нашел – все сдавали ей в кассу. Ее уважали и боялись – она была строгая и требовательная. Хозяйство ихнее было средним, земли и скотины было мало, а поэтому Игнат, Евдоким, а когда подрос – и Спиридон, часто работали то на железной дороге, то у помещиков на прополке свёклы и уборке хлебов. И все заработанные гроши сдавали Афанасьевне, а она контролировала и проверяла, не утащил ли кто копеечку.

      Однажды был такой случай, что Афанасьевна оставила дома всех своих сношенниц. В том числе и наша мать Соломанида, еще молодая, на первом году замужества, осталась дома для своих семейных дел. В это время у помещика Руновского много работало женщин и девушек, в том числе и наши сношенницы Екатерина, Марина и Солоша. Эта большая рабочая сила на ночь и в ненастье располагалась в больших ригах, крытых снизу и доверху соломой.

      Подходил день получки. Помещик Руновский обязан был выдать большую сумму денег рабочим. Но под день получки в полночь загорелась рига, в которой находилось около 600 человек. Пламя быстро охватило всю ригу, а ведь в то время наши русские женщины и девушки ходили в лаптях с длинными онучами. Некоторые из них даже и не спали, сразу же увидели огонь, дым, завизжали и кинулись к воротам, но запутавшись в онучах, падали друг на друга. У ворот получилась куча визжавших диким голосом людей, они просили помощи о спасении. Прибежали на пожар мужчины, они стали за руки вытаскивать из кучи, но вытащить не смогли ни одну женщину. Руки отрывались и вскоре все они оказались в пламени огня и все погибли, сгорели до неузнаваемости.

      Тогда все наши сношенницы благодарили свою Афанасьевну за то, что она не пустила их в этот день на работу к помещику Руновскому. Они были очень радостными и счастливыми.

      Слух о трагической гибели в огне большой группы людей у помещика Руновского быстро распространился по окрестным селам и деревням. Туда быстро ехали и бежали люди – родственники и знакомые погибших. В имении Руновского много собралось народу – родных погибших: отцов, матерей, братьев, сестер, но никто не смог узнать своих родных или знакомых. Они все обгорели до неузнаваемости. Почуяв ответственность перед народом, помещик Руновский, его управляющий и другие чиновники скрылись из имения. Собравшись, народ сильно горевал и горько плакал, а потом вырыл большую и глубокую яму и стаскал в нее на носилках неузнаваемые трупы. Укладали их рядами без гробов, только родные перестилали ряды полевыми душистыми цветами.

      В имение тогда много съехалось на похороны попов, урядников и чиновников, они пытались доказать народу, что это Бог наказал за прегрешения. Ни один из попов или урядников не сказал, сколько же осталось у Руновского денег от погибших, которые они заработали и не получили, и теперь никто за них не может получить.

      Попы, урядники и их прислужники торопились как бы скорее отслужить над погибшими вечную память, и старались, чтобы скорее разъехался разгневанный на помещика собравшийся народ. Попы и урядники боялись, как бы что ни случилось. Народ стал спрашивать – где же помещик Руновский? Пусть он скажет, почему сгорела рига, а в ней – люди, которые утром должны были получить у него заработанные деньги? Народ не дождался помещика – с большей горечью и в слезах расходились и разъезжались по домам.

      Вслед за народом разъезжались и попы, поодиночке стали разъезжаться урядники. Никакого суда или следствия о трагической гибели нескольких сотен людей не было. Имение Руновского существовало до 1918 года.

      Однажды осенью, когда с полей уже все было убрано, подправили крыши, подмазали во дворе худые плетни намешанной