Руны везде. Алексей Лавров

сотня машин. И мне ими командовать. Я положил поближе флажки. Неохота выглядывать из люка. А кое-кто прямо сейчас мёрзнет на броне!

      Светлого времени оставалось часа полтора, да полчаса сумерек, когда ещё видно впереди идущую машину. Вот из этих соображений я и наметил ближайшую цель – небольшой посёлок близ дорожной развилки.

      На окраинах повёл колонну севернее посёлка в охват. Вылез из люка, флажками скомандовал танкам поворачивать к деревне и разворачиваться в цепь. Пехотные бойцы смотрели на меня, как на психа!

      Не, без радиомолчания в радиусе десяти километров по рёву дизелей ещё кому-то неясно, что приехало много танков? В селе даже псам понятно, что оно чего-то значит – не слышно собачьего лая. Но воинские наставления не объехать даже боярину – перед атакой населённого пункта рации должны молчать.

      Значит, указал я флажками направление и в полный голос ору:

      – Тут лейтенант Самоваров?

      – Да куды б я девался? – ответил мне ближайший парень в овчинном полушубке и шапке.

      Румяное лицо молодое, синие глаза смеются, только широкие усы отрастил, чтоб прибавить себе солидности, а так не больше двадцати пяти лет.

      – Тебя как звать? – уточнил я.

      – Да как захочешь, – пожал тот плечами. – Ты ради этого вылез?

      Не любит парень танкистов, но это для меня ещё не самый страшный грех. Говорю ему официально:

      – Приказываю твоему отделению спешиться и атаковать населённый пункт.

      – Слушаю, – сказал он и крикнул. – Пошли, парни!

      Бойцы спрыгнули с танка в снег, а он снял с пояса ракетницу, зарядил и пустил в небо зелёную ракету. В деревне истошно завыла собака. А лейтенант зарядил новую ракету и пустил в небо красную под уклоном в сторону села. Одинокий пёсий вой подхватили другие собачки. Ну вот, теперь всё стало ясно каждой псине.

      В сторону села от линии танков пошли цепи пехотинцев. Самоваров оглянулся ко мне:

      – А для тебя у меня зелёная ракета. Как увидишь, деревня захвачена. Вас ждать?

      – Не, в танках пока переночуем, – сказал я. – Зови по рации, если что.

      – Как скажешь, – ответил лейтенант, что-то буркнул бойцу с рацией за плечами и они пошли догонять своих.

      Примерно, через час из центра посёлка в небо стартовала зелёная ракета. Машины к тому времени включили фары. Я флажками скомандовал идти за собой и приказал Ване поворачивать на прежний курс. Прошли танки колонной вдоль села.

      Скрылись мы из виду любопытных местных, и на опушке леса я велел остановку. Флажками позвал командиров и приказал прятаться в лесу. Тут мы останемся до утра. Парни понятливо откозыряли и вернулись к машинам. Через четверть часа батальоны встали в засаду.

      Первые угрозы врагу создали, теперь можно погрызть сухпай и спать, сидя по боевым местам. Война фигня когда манёвры, а сидеть на попах ровно – тоже манёвр.

      Какие, вроде бы, мы создали угрозы? Вообще-то, сам прорыв фронта – это даже не угроза, а кошмар ужасный. Но неприятель к такому за зиму привык, реагирует вяленько. Потому тут вдобавок захватили