Этика идентичности. Кваме Энтони Аппиа

в Робберс-Кейв, – что преданность своей идентичности можно легко вызвать и что (стоит ли об этом напоминать лишний раз!) Другой на поверку может оказаться вовсе не таким уж другим. Мы также знаем, что как социальная форма идентичность нисколько не становится слабее, несмотря на все эти обстоятельства. Хоть в терминах классического либерализма мы – состоящее из индивидов общество, абстрактный характер термина «общество» не может схватить многое из того, что имеет значение для нас как для индивидов и членов идентичностных групп. Либеральная цель равного уважения к людям запрещает признавать их носителями идентичностей или, наоборот, требует ли такого признания? Если идентичность может быть признана, какого рода политические требования мы можем справедливо выставить в качестве носителей коллективной идентичности, а не граждан одной политии? Такого рода вопросы я хочу рассмотреть в настоящей главе. Но прежде чем исследовать требования идентичности, я кое-что скажу о ее смысле.

      СТРУКТУРА СОЦИАЛЬНЫХ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ

      Современное употребление термина «идентичность» для обозначения человеческих характеристик, таких как раса, национальность, гражданство, религия, гендер, или сексуальность, впервые появилось в социальной психологии 1950‐х годов в трудах Эрика Эриксона и Алвина Гоулднера. Употребление термина «идентичность» в их смысле выражает убежденность, что идентичность каждого – в более старом смысле «кто человек такой на самом деле» – находится под сильным влиянием перечисленных социальных характеристик165. И факт современной жизни состоит в том, что убежденность эта распространяется все больше. Сегодня в политическом и моральном мышлении стало общим местом полагать, что проекты человека формируются упомянутыми чертами его или ее идентичности и что, хоть такое обусловливание с моральной точки зрения и не требуется, по крайней мере оно морально допустимо.

      Разумеется, не каждый аспект коллективного измерения чьей-то идентичности будет обладать мощью пола или гендера, сексуальности или гражданства, национальности или религии. Как я упомянул в первой главе, общее у коллективных измерений то, что они представляют собой, как их называет Ян Хакинг, «виды личностей» – мужчины, геи, американцы, католики, но также дворецкие, парикмахеры и философы166.

      Хакинг опирается на важную догадку о «видах личностей»: они появляются в тот момент, когда им присваивают ярлык. Поэтому он защищает то, что называет «динамическим номинализмом», утверждая, что «многочисленные виды человеческих существ и человеческих деяний порождаются одновременно с нашим изобретением называющих их категорий»167. (Не случайно, что «Гремучие Змеи» и «Орлы» появились на свет одновременно со своими названиями.)

      Хакинг начинает с философского трюизма, наиболее влиятельная формулировка которого содержится в работе Элизабет Энском о намерении: действия совершаются намеренно

165

Употребление термина «идентичность» в этом смысле обычно восходит к Эрику Эриксону, см., например: Erikson E. H. Identity and the Life Cycle // Psychological Issues. 1959. № 1; но он часто называл этим словом нечто приватное, «внутреннее» качество психологической цельности. Однако в эссе 1956 года Эриксон говорит об отношении между «понятием человека о себе и понятием о нем сообщества». Эриксон так или иначе продолжал разрабатывать темы, изученные некоторыми из его непосредственных предшественников. В 1922 году Макс Вебер в «Хозяйстве и обществе» (Wirtschaft und Gesellschaft) писал, что Gemeinsamkeit, этническая идентичность, берется из чувства общего прошлого, но добавлял: «В то же время обычно именно политическая общность, пусть даже искусственно созданная, будит веру в этническое единство» (Вебер М. Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии: В 4 т. T. II: Общности. М.: Издательский дом ВШЭ, 2017. С. 72). Эриксон утверждает, что начал использовать термины «идентичность» и «кризис идентичности» в 1930‐х годах и что «они казались естественным образом укорененными в опыте эмиграции, иммиграции и американизации». Erikson E. H. «Identity Crisis» in Autobiographical Perspective // Erikson E. H. Life History and the Historical Moment. New York: Norton, 1975. P. 43; также см.: Kuper A. Culture: The Anthropologists’ Account. Cambridge: Harvard University Press, 1999. P. 237. И все же Эриксон часто использовал термин «идентичность» там, где другие могли бы использовать «самость» или «эго». Отдельное понятие «социальной идентичности» впервые широко стало использоваться в работах Алвина Гоулднера в 1950‐х годах. (Выражаю признательность Джессу Шейдлоуэру за его лексическую эрудицию.)

166

См.: Hacking I. Making Up People. Как бы он сам первым и признал, эта догадка уже присутствует в том, что социологи называют «теорией приклеивания ярлыков» (labeling theory). См.: McIntosh M. The Homosexual Role // Forms of Desire: Sexual Orientation and the Social Constructionist Controversy / Ed. E. Stein. New York: Routledge, 1988. P. 25–42.

167

Hacking I. Making Up People. P. 236.