Элиза. Даниил Горбунов

Ridero

      Пролог

      – Где ты там? Разве ты не слышишь, что тебя зовут?! – раздражённо кричал проповедник, поднимаясь по широкой, скрипучей лестнице на второй этаж своего дома.

      На лбу у него выступили капельки пота, но не от жары, а от волнения, голова ужасно болела. Церковник лихорадочно думал, что ему делать с его больными дочерьми, их недуг пугал его, и он уже практически потерял всякую надежду, что их удастся вылечить.

      – Что ты делаешь?! – прокричал он, зайдя в комнату своей жены. Она сидела перед большим зеркалом и пудрила щёки. – Ты хоть понимаешь, что Бетти и Абигайл буквально сходят с ума?! Тебя волнует хоть что-нибудь кроме своей внешности?!

      Жена церковника отложила в сторону пудру и, смотря на отражение мужа в зеркале, сказала:

      – Понимаешь, я должна выглядеть превосходно! Я уверена, что эти девчонки сегодня точно не умрут. А если ты мне не веришь, то иди и следи за ними сам! Но мне не мешай!

      Проповедник ещё раз взглянул на эту чёрствую, безразличную женщину, развернулся и поспешил вниз.

      Теперь он шёл в комнату Бетти и Абигайл, которые последние несколько дней очень странно себя вели. Девочки впадали то в апатию, то в лихорадочное веселье: они могли безо всякой причины закричать, а потом рассмеяться, могли лежать неподвижно, но через минуту уже бегать по всему дому, истязая себя.

      – Что с вами, девочки? Что? – спрашивал отец у дочерей, тряся при этом их за плечи.

      Девочки не отвечали на вопросы отца, они лишь только хохотали ему в лицо. Вдруг они в судорогах упали на пол и начали стонать и корчиться, как будто их резали ножами.

      – Меня колют иглами! Мне больно! – кричала Бетти, но никаких игл нигде не было.

      – Боже! Боже! – твердил проповедник, испуганно озираясь по сторонам.

      Девочки прекратили стонать, и церковник уложил их в кровати. До его ушей донёсся шипящий звук из кухни.

      – Титуба, что ты делаешь? – зайдя на кухню, настойчиво спросил проповедник у женщины, которая жарила мясо.

      Титуба была негритянкой, обращённой в рабство и прислуживающей в доме проповедника.

      – Я думать, что в ваших дочерей вселиться бесы, – сказала она со странным акцентом, – я облить их мочой кусок мяса и прожарить его, а потом хотеть скормить собаке.

      – Бесы? Неужто это и правда бесы? – прошептал проповедник и вышел из кухни.

      Краем глаза он заметил на столе кувшин с водой и изрядно этому удивился. В обычном кувшине, конечно, странно находить что-то удивительное, но в последнее время в доме проповедника стали появляться странные вещи, которые его пугали, хотя и были весьма обыденны. Он предполагал, что кувшин с водой вполне можно использовать для гадания. Но когда проповедник спрашивал у Титубы, откуда этот кувшин, она не отвечала, объясняя это тем, что она его плохо понимает. Почему-то именно в этот напряжённый момент обычный сосуд с водой привлёк внимание проповедника, но сейчас надо было думать не о кувшинах.

      Он начал искать в груде книг свой псалтырь, но найти его быстро не удавалось. Руки церковника дрожали: это затрудняло поиски. «Что если это действительно бесы? Что если из моих девочек уже никогда не удастся изгнать бесов, и Бетти и Абигайл придётся убить?» – думал он.

      Наконец проповедник нашёл маленькую, потрепанную книжку. С книгой в руках он прибежал к дочерям, которые снова стонали, и начал листать псалтырь, пытаясь найти нужную молитву. После того, как она была найдена, он стал читать.

      Абигайл и Бетти сильно кричали, закрывали уши пальцами, болтали ногами, скидывая с себя одеяла, будто бы священные слова, исходящие из уст отца, были для них ядом. Они царапали свои лица и говорили какие-то непонятные слова на языке, которого раньше не знали. Эти слова, несомненно, были придуманы самим дьяволом.

      – Они бесноватые, – прошептал проповедник после прочтения молитвы, и побледнел так, что его с легкостью можно было спутать с покойником.

      Титуба в то время, пожарив мясо, быстро выскочила на улицу и кинула его собаке. Собака съела брошенное ей «лакомство», но ничего с ней после этого не произошло.

      – Бриджет Бишоп, Сара Гуд, Сара Осборн, – крикнула Абигайл.

      – Что значат эти имена? – спросил проповедник, склонившись над дочкой.

      – Титуба… – прошептала Бетти, скорчившись ещё больше.

      – Титуба? Значит, это Титуба во всём виновата? – выкрикнул проповедник и снова пошёл на кухню.

      Негритянка убирала в шкаф сковородку.

      – Это ты погубила моих детей? Ты? – спросил церковник.

      Титуба повернулась к нему и после некоторого молчания сказала:

      – Я в этом быть не виноват, хозяин.

      – Все вы ведьмы так говорите!

      С этими словами церковник подошёл к бедной женщине и ударил её.

      – Ах, ведьма, это ты погубила моих дочерей!

      – Нет… Нет… – заплакав, сказала Титуба.

      – Ты,