Лишний в его игре. Алена Филипенко

с граффити, и стены в плакатах… И никакого прованса до конца моих дней.

      Как-то я не выдержал, навел в комнате свой порядок и повесил на дверь замок. Ушел. Вернулся – замок спилен, в комнате все как прежде. А мама с улыбкой зазывает меня на ужин, как будто ничего не произошло.

      Реагирую я по-разному. Иногда сдаюсь, иногда скандалю. Но с мамой тяжело настоять на своем. Она сделана из чугуна, ее не переупрямишь. Она считает, что всегда права и лучше знает, как и что должно быть. А идиллия получится, только если вся семья будет строить жизнь по установленным правилам.

      Она палит и учебу. Хочет, чтобы у меня была хорошая успеваемость, особенно в химии и биологии. И чтобы я поступал в мед, как планировал. Когда-то.

      Наши скандалы еще до переезда слышали все соседи. Они вставали на сторону мамы. Все всегда считают ее идеальной, а меня – трудным ребенком. Смотрят на меня с осуждением, а на маму с жалостью. Но они не знают, каково быть на моем месте.

      И переезд этот лишь для того, чтобы усилить надо мной контроль. Мама посчитала, что на старом месте стало слишком много людей, которые дурно на меня влияют. Она имеет в виду мою старую компанию граффитчиков.

      Сперва расписывали заброшки, откуда нас никто не прогонит. Потом захотелось отдачи – чтобы мир увидел, чтó мы делаем, красиво же получалось. Вот и начали расписывать город, и везде у нас были граффити в тему, часто с юмором. На стене больницы, например, мы нарисовали медсестру со шприцем, которая бежит за улепетывающим пациентом. Все расписали, только мозаичного Ленина на ДК не трогали. Ленин – это у нас святое, бабульки за него порвут.

      Убегать приходилось часто. Так что обучались ориентироваться на местности. Знали все переулки, открытые двери, пути отступления. Заимели кучу ключей от чердаков пятиэтажек. Бежит за тобой мент, а ты – раз! – и в подъезд. Добегаешь до чердака, открываешь люк, выбираешься на крышу, закрываешь его. А затем перебегаешь к другому люку и спокойно спускаешься в другой подъезд. Пока мент в запертый люк ткнется, пока по соседям побегает в поисках ключей – ты уже далеко будешь.

      Мать ругалась: мало того что учусь плохо и не хочу получать достойную профессию (это она о врачах), так еще и вандализмом занимаюсь (это она об уличном искусстве), и из участков меня приходится отлавливать. А дальше что? Грабить начну, убивать? Вот за что ей такое наказание? Хотя мать в целом все профессии, связанные с искусством, считает недостойными.

      После переезда пришлось начать все с нуля в одиночку. Да, поначалу было тяжело – я не знал новый город, а значит, и путей к отступлению, да и одному писать большие граффити невозможно. Так что целыми днями я ходил, осваивался, изучал все. Пытался понять, что здесь интересного.

      Вообще это подмосковный город на 50–70 тысяч жителей. У него красивое название – Анны. Получается «город Анны». Почему так, до сих пор не знаю. Но определенно любопытно, надо будет изучить историю.

      Здесь есть цепляющие места, например охраняемое водохранилище.