Остров мертвых. Умереть в Италбаре. Роджер Желязны

задумался, как далеко он меня заведет, если я ему позволю.

      Потом решил, что двадцати минут погони за ним будет вполне достаточно. Расстегнул кобуру и стал ждать возвращения огонька.

      Он вернулся. Когда он повторил свой предыдущий маневр, я свернул и пошел следом. Огонек то заплывал вперед, то останавливался, дожидаясь меня, то снова заплывал вперед.

      Минут через пять начался легкий дождик. Стало темнее, но нужды включать фонарик все еще не было. Вскоре меня промочило до костей. Я ругался, дрожал и шлепал вперед.

      Где-то через полмили – в сырости, холоде, подступающей тьме и нарастающем чувстве отчуждения – я остался один. Огонек погас. Я подождал, но он не вернулся.

      Я осторожно подкрался к тому месту, где видел его в последний раз, зашел справа, с пистолетом в руке, ища глазами и разумом.

      Я задел сухую ветку дерева и услышал, как она переломилась.

      – Прекрати! Ради бога! Не надо!

      Я бросился на землю и перекатился.

      Крик раздался совсем рядом со мной. Я смотрел на это место с расстояния двенадцати футов.

      Крик? Был ли это настоящий физический звук, или он возник у меня в голове? Я не был уверен.

      Я выжидал.

      А потом, такой слабый, что я не мог понять, как именно его воспринимаю, раздался всхлип. Источники тихих звуков отыскать трудно, и этот не был исключением. Я медленно повернул голову слева направо и никого не увидел.

      – Кто здесь? – спросил я резким шепотом, потому что его источник тоже вычислить непросто.

      Ответа не было. Но всхлипы продолжались. Потянувшись разумом, я ощутил боль и смятение, и больше ничего.

      – Кто здесь? – повторил я.

      Наступила тишина, а потом голос спросил:

      – Фрэнк?

      На этот раз я решил выждать. Позволил пройти минуте, и лишь потом назвал свое имя.

      – Помоги мне, – послышался ответ.

      – Кто ты? Где ты?

      – Здесь…

      И ответы пришли ко мне в голову, и по шее у меня побежали мурашки, а рука стиснула рукоять пистолета.

      – Данго! Нож Капеллы!

      Я уже понял, что случилось, но у меня не хватало духу включить фонарик и взглянуть на него как следует. Но в этом не было нужды.

      Мой блуждающий огонек избрал именно этот момент, чтобы вернуться.

      Он проплыл мимо меня, поднялся выше, еще выше, разгораясь так ярко, как никогда прежде. Он взлетел на высоту в пятнадцать или двадцать футов и вспыхнул, как сигнальная ракета. Под ним стоял Данго. Он не мог не стоять.

      Он пустил корни.

      Его худое треугольное лицо обрамляли длинная черная борода и струящиеся волосы, запутавшиеся в его ветвях, в его листьях. Глаза его были темными, и запавшими, и измученными. Кору, ставшую его частью, испещряли прогрызенные насекомыми дыры, птичий помет и ожоги от множества маленьких костерков, разводившихся у корней. Потом мне бросилось в глаза, что из ветки, которую я сломал, проходя мимо, сочится кровь.

      Я медленно встал.

      – Данго… – сказал я.

      – Они