Притворись моим. Марика Макей

тебя так заботят отношения Лиама и Виктории? У тебя нездоровая любовь к сестре?

      – Ты хочешь меня задеть, но не выйдет. Я сразу понял, что ты девчонка с дьявольским огоньком. Разыграть такое представление как вчера… Ух! Не каждой под силу.

      Эддисон закипала, но старалась казаться хладнокровной. Однако ей отчего-то почудилось, что Ной видит ее насквозь.

      – Ты же сама спишь и видишь, чтобы они расстались. Если Вики бросит Здоровяка, то к кому он прибежит? – Ной многозначительно взглянул Эддисон в глаза. – Правильно. Ему нужна будет жилетка, в которую можно поплакать. Тут ты его и сцапаешь, с твоими-то навыками.

      – Да что ты вообще несешь, какие навыки?! Ты же совершенно ничего не знаешь обо мне.

      – Ну, так давай познакомимся поближе, Смит, – Ной щелкнул языком, отчего пирсинг характерно звякнул о зубы.

      – Оставь свои попытки для какой-нибудь наивной дурочки. Меня не интересуют парни, ищущие приключения на задницу и желающие покрасоваться перед толпой.

      – Ложь, – довольно хмыкнул Ной. – Лиам Келлер больше, чем кто-либо другой, любит красоваться перед толпой. Ты была хоть на одном его матче? Иначе я не понимаю, как ты этого не замечала.

      Эддисон в который раз промолчала. Уж чего-чего, а аргументов, чтобы всякий раз ставить ее на место, Ною хватало. Это ужасно злило Эддисон и наводило на плохие мысли.

      – Ты же не отстанешь от меня, Кинг?

      – Как я могу лишить себя такого веселья?!

      – Отлично! Тогда давай заключим пари? Проигравший выполняет одно желание.

      – А вот это уже интересно, – хитро улыбнулся Ной. – На что спорим?

      – Мы разлучим Викторию и Лиама. И, если Лиам станет инициатором расставания, я выиграю и ты будешь должен мне желание. И наоборот.

      Ной задумался, но ехидная улыбка не сползала с его губ. Наконец, он встал и приблизился к Эддисон.

      – Я же говорил, Смит, ты та еще дьяволица. Пари так пари.

      Эддисон сделала вид, что улыбнулась. Она схватила со скамейки сумку и отправилась обратно в школу. Все, о чем она могла думать – как отомстить Ною Кингу. Его самоуверенность и хитрость бесили Эддисон, но к концу разговора у нее созрел план. Эддисон мысленно объявила войну Ною, потому что никто не имел права ей указывать.

* * *

      – Ах ты, шизик самовлюбленный! – сыпала ругательствами Эддисон, пока готовила сэндвичи.

      Рано утром ей пришло сообщение от Ноя, в котором тот просил Эддисон приготовить ему ланч с собой. И дело было даже не в том, что над ланчем нужно было повозиться, а в интонации самого сообщения. «Хочу сэндвичи, Смит. С ветчиной и индейкой. И помни, я не люблю долго ждать» – интонация этого сообщения, по мнению Эддисон, была предельно ясна.

      – Так и будешь продолжать меня шантажировать? – кипела от злости Эддисон. – Ну я тебя накормлю-ю-ю… На всю жизнь запомнишь этот ланч!

      – Ты чего так разворчалась с утра пораньше?

      Эмма, мать Эддисон, зевая, вошла на кухню. Она была одета в строгий брючный костюм, кудрявые, как у дочери, волосы были собраны в пучок и заколоты на затылке…

      – Мам,