Маг 11. Иннокентий Белов

так дотошно.

      Я не хочу приближаться к сильным рукам Старшего, обхожу его тело на выступе, нагибаюсь и хватаю его за обгорелые ноги, за сплавившуюся корку из кожи, мяса и одежды. Она хрустит под моими пальцами в кольчужных перчатках, с хрустом ломается, Старший страшно кричит и похоже теряет сознание к моему большому сожалению.

      Поднатужившись, я рывком закидываю с размаха тяжелое тело в середину костра и Старший исчезает в пламени, чтобы больше не подняться.

      Какое-то время я смотрю на огонь, потом поднимаю валяющееся оружие и забрасываю его в костер. Когда в руки попадает один из арбалетов, я некоторое время с жалостью смотрю на него, оценивая хищную красоту, но все же кидаю вслед за остальными.

      Никакие вещи от Рыжих, по которым меня могут связать с их смертью, мне не требуются, даже такие красивые.

      Костер дает жар, как от мартеновской печи, оружия и следов от части клана Разноцветных камней, находившихся здесь, на камнях больше не валяется нигде.

      Теперь пришло самое время заглянуть вниз и я наблюдаю в течении долгого времени, как волны колышут тела на мелководье под самой скалой и на небольшом расстоянии от берега. Все семь тел я могу видеть отчетливо, высота отсюда до поверхности воды метров под восемьдесят и выжить ни у кого из них нет ни одного шанса.

      На всякий случай я внимательно изучаю тела, смотрю в бинокль, нет ли у кого признаков жизни, не вздымается ли грудь у троих, которые лежат на мелководье лицом вверх и укоризненно глядят на меня застывшими глазами.

      Потом поднимаю пояс, осматриваю его.

      Не расстегнулся ли или не порвался один из многочисленных кошелей на нем?

      Нет, вещь – очень качественная из дорогой кожи, надежно прошитая крепкими провощенными нитками, и я забрасываю его на подводу, будет чем заняться на обратном пути.

      Обыскиваю подводу, собираю все барахло, оставшееся от Рыжих, все, что связано с погребальными обрядами, всю еду в мешках и немного оружия, спрятанного в соломе, наваленной сверху.

      После обыска подводы, я отношу за пару ходок все добро в погребальный костер, бросаю в его ненасытною пасть ревущего огня.

      Тела внизу так же качаются волнами и так же неподвижны.

      – Что же, я сделал свое дело. Помог хорошим людям. Наказал плохих нелюдей, – так я успокаиваю себя и обращаюсь к лошади, снимая торбу с ее морды. – Тебя, лошадка, я здесь не оставлю, доедем с тобой почти до города, там и расстанемся добрыми друзьями.

      Глава 3

      Сам сажусь на облучок, смотрю последний раз на полыхающий костер и разворачиваю подводу. Отдохнувшая лошадь бодро везет меня и подводу, тем более, что мы спускаемся вниз.

      Когда приходит время поворачивать с тропинки на более оживленную дорогу, я сгибаюсь, как будто сплю, натягиваю местную шляпу от солнца на самые уши. Теперь встречным трудно будет оценить мою внешность и фигуру, да и местные, мимо домов которых я буду проезжать, не смогут вспомнить ничего про возчика обычной такой подводы.

      Проселочная,