Мыслил ли ты против Единого. Павел Николаевич Волченко

) 

      Брат-защитник не имеет права утаивать информацию о прямых или косвенных действиях, способных нанести вред или неудобства Единственному;

      3) 

      Брат-защитник, в случае приказа вышестоящего руководства, не имеет права отказываться от прохождения внеочередной исповеди:

      4) 

      Братьям-защитникам категорически запрещаются личные встречи, электронная переписка, или же иные методы контактов с предписанными им объектами наблюдения.

      01 сейчас/тогда

      – 

      Мыслил ли ты против Единого?

      – 

      Нет.

      – 

      Узнал ли ты о том, кто мыслил против воли Единого, кто желал войти в систему его?

      – 

      Нет.

      – 

      Вершил ли ты греховное против Единого?

      – 

      Нет.

      – 

      Согласен ли ты со справедливостью Единого, с законами его, равными для всех?

      – 

      Да.

      Старший брат-исповедник чуть склонил голову на бок, сощурился, вглядываясь в видимые лишь ему данные, постучал пальцем с длинноватым ногтем о холод белого пластика стола. Снова спросил:

      – Согласен ли ты со справедливостью Единого, с законами его, равными для всех?

      – Да.

      Брат исповедник задумался, губы его беззвучно что то сказали, он закатил глаза, кивнул.

      – Иди с миром, младший брат-защитник. Во славу Единого.

      – Во славу Единого, – повторил я, зажимы на руках чуть приоткрылись, я вытянул из них руки, на тех местах, где лежали мои кисти, по очертаниям ладоней, медленно затухал зеленоватый свет. Я встал.

      – Подожди.

      Остановился, оглянулся. Старший брат-исповедник смотрел на меня хмуро, ноготь его вновь постукивал по пластику стола. Я ждал.

      – У тебя появились сомнения, брат-защитник. Это нехорошо. Подумай над этим.

      – Хорошо, я подумаю, – кивнул, но не уходил, ждал. Брат-исповедник, все так же продолжая постукивать, сказал задумчиво.

      – Сомнения опасны, сомнения разрушают веру… Верь в Единого, верь брат-защитник, иначе… – он перестал стучать ногтем, со вздохом возложил ладонь на стол, – иначе за тобой придут стражи.

      – Я знаю, – кивнул. Кому как не мне, младшему брату-защитнику, не знать о стражах, не знать о том, как они, являются, прячась за черными безликими масками, сокрыв глаза за черным блеском армированного плексигласа, кому как не мне знать, как их глухие, обезличенные голоса говорят обвинительные слова…

      – Это хорошо. До свидания, брат-защитник.

      – До свидания брат-исповедник.

      Я вышел из кабины, там, за автоматической полукруглой ее дверью, уже стоял следующий исповедующийся. Судя по нашивкам – послушник строитель, совсем уж мелкая сошка, раньше, вроде бы, их не гоняли к братьям-исповедникам, обходились домашним терминалом.

      – Брат-защитник! – воскликнул он и испуганно склонил голову.

      Я не ответил, прошел мимо, мимо всех этих вытянутых овальных исповедальных кабин, мимо ожидающих, дальше, вперед, к высокому, уродливо-геометричному выходу из храма Исповеди. Прошел мимо стражей охранников, что недвижными изваяниями застыли по сторонам от входа, пошел вниз по широким серым ступеням храма. Спустился, оглянулся: квадратичное, безликое нагромождение, серое, без стыков плит, будто цельное – монолитное. Пара камер над входом, блеснули линзами – навелись. Хорошо работают братья-защитники, хорошо.

      Развернулся и пошел прочь. Одинаковые улицы, одинаковые пустые лица, всегда так, даже дома, даже за закрытыми дверями, в пустоте одинаковых серых комнат – я знаю, я видел – там тоже всё одинаковое.

      Ровные, прочерченные линии улиц, автоматы-раздатчики – подойди к любому, приложи руку, посмотри в глазок считывания сетчатки и получи то, на что у тебя не выбран лимит. Единый знает потребности каждого, Единый распределяет ресурсы во благо и соизмеримо с выполняемыми работами. Помнится раньше, когда-то, в какой-то стране, говорили: «От каждого по способностям, каждому по потребностям» и называли они это «коммунизмом».

      Дошел до своего квартала, повернул за безликий бетонный угол безликой монолитной высотки…

      – Служба идентификации, – путь мне преградил страж, судя красной оторочке шеврон – старший страж.

      Я предъявил идентификационную карту, с указанием времени работы, отдыха. Страж сверился с временем, спросил:

      – С какой целью покидали место жительства?

      – Посещал храм Исповеди.

      – Планово?

      – Плановое посещение.

      – Спасибо.

      Он отступил в сторону и я вошел в квартал братьев-защитников. Улицы были пусты, перед каждым входом будка охранения,