Костры Фламандии. Богдан Сушинский

с торговцем, имение и все остальное. Разве я не прав?

      – Ты становишься почти ясновидящим, – повернулась к нему Власта.

      Лицо ее оставалось до суровости сдержанным, однако полковнику нетрудно было догадаться, что сейчас девушка уже раскаивается в своих откровениях. Или, по крайней мере, мучается сомнениями: нужно ли было посвящать его, князя Одара-Гяура, в тайну этого имения, так необычно связанную с Ольгицей.

      – С вами тут не то что в ясновидящие – в библейские пророки подашься, – огрызнулся князь.

      – Ты, князь, вряд ли подашься.

      – Почему?

      – Вершить дела, подсудные небесам, тебе не суждено, – легкомысленно и почти игриво пожала плечами Власта.

      – То есть вершить торг, подобный тому, благодаря которому виконт де Рошаль оказался в ловушке некоей французской мстительницы?

      Власта попыталась нарисовать пальцем на запотевшем оконном стекле ромашку, однако из этого ничего не получилось, рисунок попросту расплылся.

      – Виконт предстал перед миром таким подлецом, что этот грех Ольгице, наверное, простится. Тем более что на веку своем она совершила не столь уж много грехов.

24

      Появилась служанка, однако Власта так и не выпустила Гяура из своих объятий, которыми, как догадывался князь, она прощалась.

      – Все готово, графиня, – заикаясь проговорила служанка, не решаясь закрывать за собой дверь, не сообщив этого хозяйке.

      – Прекрасно, – молвила Власта из-за плеча Гяура. – Как остальные гости?

      – Господа офицеры ждут господина полковника. Они хотели войти сюда, но я…

      – Но ты ни при каких условиях не впустишь их, – невозмутимо подсказала Власта. – Мы сейчас, несколько минут.

      Вслед за служанкой они вышли в сад. Прямо к крыльцу тянулась ветвями яблоня с гроздьями мелких зеленых яблок, и ветер отряхивал с них дождевую росу, словно орошал ею путь молодоженов.

      Река возвращалась в свои берега, оставляя на краю сада черный – из веток, ила и тины – след таинственных ночных странствий. Над усадьбой все еще витал тот особый, ильный дух половодья, который долго будет напоминать людям о ее буйном нраве и неминуемой плате за соседство.

      – Мне нужно уезжать, Власта.

      – Сама понимаю, что пора.

      – Я говорил тебе, что еще хочу заглянуть в Грабово, осмотреть то, что осталось то ли от замка, то ли от обычного дома, доставшегося мне от предков.

      – Жаль, что не могу наведаться туда вместе с тобой. Если, конечно, согласился бы взять.

      – Согласился бы, конечно.

      – Но ведь мы еще увидимся, правда?

      – Это ты меня об этом спрашиваешь, провидица, умеющая читать судьбы людские?

      – Хотела бы стать ею, способной читать…

      – Ты теперь графиня и, насколько я понял, довольно богата. Так что могу оставлять, не волнуясь за твою девичью судьбу.

      – Да, теперь я достаточно богата. Однако все то, что дано мне от неба, стремлюсь нацеливать не на увеличение богатства, а на то,