.

осознать их в полной мере. Чтобы познать что – то вне привычного мира, нужно выйти за рамки координат и стать частью другой системы, – откланяюсь, делая вид, что устраиваюсь удобнее, это должно дать его бессознательному сигнал отступать.

      – И как это сделать? – но сообщение не доходит до адресата.

      Мужчина зеркально копирует мою позу, говоря на невербальном языке «я хочу тебе понравиться».

      – Ни малейшего представления, мне бы с этими координатами разобраться, – тушу вежливую улыбку в стакане воды, разрывая наши взгляды.

      Эта игра «нападай/защищайся» начинает утомлять.

      ОН

      В кабинете, как всегда, ничем не пахнет, вещи на тех же местах, словно, я только что вышел и снова зашел. Мужчина в твидовом костюме приветствует секундным взглядом, как будто хочет удостовериться, я ли это.

      – Как прошел твой месяц? – произносит он отстраненно, не отрываясь от записей на планшете.

      – Хорошо. То есть действительно хорошо, во всех смыслах. Появился интересный проект, несколько достойных сценариев и желание снова сниматься, – доктор, кажется, записывает не только то, что я сказал, потому что пауза затягивается.

      – Прекрасно. Значит можем постепенно снижать дозу антидепрессантов, – тем же тоном чеканит он.

      В голосе нет ни намека на радость или заинтересованность. Вспоминаю, почему пропустил последние четыре встречи.

      – В этом нет необходимости, – мычу себе под нос, ковыряя ногтем пуговицу на рукаве.

      – Раз тебе лучше, можно отменить транквилизаторы, если что вернем, – рука выписывает закорючки, – но я бы пока не спешил с этим.

      Пожалуй, мне нужен был не доктор наук, для которого я – подопытный зайчик, а человек, который поймет. Или хотя бы сделает вид. Вокруг до приступа тошноты всегда только «у тебя контракты, ты не можешь всех подвести, представь сколько людей от тебя зависит».

      – Я перестал пить таблетки, – лазер взгляда сжимает до размера запятой в заметках.

      – Когда? – не отрывая изучающего взгляда, но сохраняя прежний стеклянный тон, спрашивает доктор.

      – Месяц назад, – уверенность пробивает мой детский страх быть наказанным.

      – Почему?

      – У меня появилось то, чего не было раньше, – седые брови застывают в ожидании ответа, оголив первую настоящую эмоцию.

      – Что же это? – понимаю, что говорить о смерти мне больше не хочется, тем более, ради внимания.

      – Сила жить.

      ОНА

      И стоп. Камеры и свет выключают, сотрудники разбредаются по своим делам. Выдыхаю всем телом. Джей поправляет волосы и подается вперед, как будто хочет шепнуть что-то по секрету.

      – Хочу пригласить тебя на чашку кофе, – понизив голос, говорит он.

      – Думаю, не стоит, – убавляю улыбку, как громкость на радио, чтобы не принял за флирт.

      – Почему?

      – Сейчас не тот этап жизни, – что переводится как «ты не в моем вкусе».

      – Это всего лишь кофе, – гипнотизируя