Я русский солдат! Годы сражения. Александр Проханов

что происходит что-то такое важное на самом деле сейчас опять.

      А. Проханов: – Происходит революция. Происходит оранжевая революция. Меня все время спрашивают: «Как вы считаете, существуют ли симптомы возникновения в России оранжевой революции?» Я отвечаю: «Господа, оранжевая революция началась. Она проходит этап за этапом, она наращивает свой алгоритм, она, по существу, захватывает в себя все большие и большие объемы населения. Этот магнетизм, этот вал, эта гравитация так велика, что она уже не может стоять на месте, она движется. Эти стоячие митинги на Болотной и Проспекте Сахарова превратились в динамичный митинг. А динамика толпы, кинетика ее отличается от статики. И это тоже одна из фаз оранжевой революции. Поэтому на дворе – революция».

      О. Бычкова: – Ну и вы тоже, значит, подключились к оранжевой революции.

      А. Проханов: – Я подключился к контр-оранжевой революции.

      О. Бычкова: – То есть вы за Путина, за Чурова и против честных выборов?

      А. Проханов: Я не за Чурова, не за Путина, я против чертей и бесов 90-х, которые возглавляют весь ансамбль оранжевой революции. Я против тех, кто терзали мою страну на протяжении 80-х годов, потом 90-х годов, потом усилиями, гигантскими усилиями власти были отодвинуты на задний план, теперь вышли опять и танцуют свой чудовищный канкан. Я против них.

      О. Бычкова: – То есть вы хотите, чтобы свой чудовищный канкан танцевала по-прежнему «Единая Россия»?

      А. Проханов: – Этого хотите вы.

      О. Бычкова: – Нет, что вы! Я вас только спрашиваю.

      А. Проханов: – Я иду для того, чтобы в очередной раз броситься под этот танк. Один раз этот танк переехал мою страну в 80-х годах. И тогда огромное количество людей (в том числе и благородных)…

      О. Бычкова: – Вы чего боитесь вот сейчас, скажите?

      А. Проханов: – Я боюсь крушения государства. Я боюсь крушения государства, потому что моя философия, моя религия – это государство. Государственная идея для меня, как и для очень большого количества людей, является феноменологической сущностью мышления, переживания. И человек, который знает, что такое русская история, он видит: опять начинается крушение этого хрупкого, робкого, во многом прогнившего, не способного, не дееспособного государства. Но с крушением этого государства наступит нечто чудовищное, не менее чудовищное, а, может, более чудовищное, чем в феврале 1917 года.

      О. Бычкова: – А почему, собственно, речь идет о том, чтобы сокрушить государство? Разве кто-то это предлагает сейчас? Где вообще? Вот откуда это известно?

      А. Проханов: – А кто предлагал в феврале 1917-го сокрушить государство?

      О. Бычкова: – Смотрите, какая у нас классная картинка.

      А. Проханов: – А что там?

      О. Бычкова: – У нас какой-то технический сбой произошел с кардиограммой (смеется).

      А. Проханов: – Это оранжевый цвет. А вы знаете, какой это цвет? Оранжевый цвет ведь…

      О. Бычкова: – Наши зрители могут это видеть, зрители RTVi и «Эха Москвы». Я не знаю, что на сайте, но прямо в тот