Академия королевских чародеев. Елена Помазуева

малопонятный, а потому на него отводилось очень много времени в каждом семестре. Учитель нам достался терпеливый и объяснял по нескольку раз один и тот же принцип. У него был индивидуальный подход к ученикам, он занимался дополнительно с любым неуспевающим студентом.

      Директор Академии королевских чародеев с удивлением качал головой, разглядывая наши оценки в журнале. Сплошные «отлично» и «хорошо». И это было не желание выслужиться перед большим начальником, который, по слухам, состоял самым настоящим чародеем на королевской службе, а круглосуточная работа нашего преподавателя Люка Шортана. Он начинал заново с каждым студентом и доносил всю суть этих самых «математических выкладок».

      Причем был он очень строгим куратором и никакого пренебрежения не терпел. Он придерживался принципа: «Не знаешь – подойди и спроси». Если ученик отлынивал, спуску не было. Двоек Шортан не ставил, но каждый урок студент стоял у доски и отвечал по каждой теме, и волей-неволей вынужден был готовиться. Говорят, с его курса никого не исключали.

      Коварный шарик-липучка прилетел тогда, когда я решила все задачки и поднялась с места, чтобы отнести тетрадь на кафедру. Магический шарик не желал отлепляться от страничек, и я, не зная нужного заклинания, могла лишь ругаться на шутника, устроившего мне это развлечение.

      – Студентка Варас, вы собираетесь сдавать свою тетрадь? – раздался рык с кафедры.

      – Да, господин Шортан, я сейчас, – отозвалась я, гоняя шарик по страничкам. – Чтоб тебя могильные черви пожрали! – выдохнула напоследок.

      – Что у вас тут?

      – Шарик, – пискнула я волку.

      – Ну, будет тебе шарик, – рыкнул наш куратор, который был волком-полуоборотнем, и выхватил тетрадку из моих рук. – Студентка Варас, идите, я разберусь.

      Куратор открыл мою тетрадь, а я одним движением сгребла вещи в сумку и шмыгнула мимо него. И вот, когда я уже думала, что избежала катаклизма, меня остановил грозный оклик:

      – Как это понимать, студентка Варас? – глаза куратора полыхали зеленью.

      Сейчас он, как никогда, напоминал серого хищника, если встретишь такого в лесу, будешь вспоминать только Хранимую Дестиэль, чтобы спасла. Что я там написала, что куратор настолько разозлился? Еще шаг к выходу, еще шаг, вот она – спасительная дверь и относительная свобода.

      – Стоять! – грозно разнеслось над аудиторией.

      Я замерла и боялась пошевелиться. А вы бы хотели, чтобы вас съел волк? Потому что он наверняка собирался меня съесть, настолько кровожадным был его взгляд. Коленки у меня подогнулись, и сердце опустилось куда-то в живот и там билось, стараясь спрятаться от зеленого взгляда зверя. Казалось, если приложить руки к низу живота, то можно услышать, как оно шепчет: «Бежим!»

      – Я что-то не так решила? – пискнула я.

      – Подойдите ко мне! – прозвучал приказ, но я не сдвинулась с места.

      Жить очень хотелось, а взгляд у куратора был плотоядным, я таким его раньше не видела. Всегда приветливый, Шортан вдруг ощетинился, я прямо кожей почувствовала это, хотя он пребывал в человеческой ипостаси.

      Увидев, что я перепуганно замерла на месте, куратор стал спускаться ко мне, нарочито медленно, нагнетая тревогу. Я перебирала в уме задачки, вроде все решила правильно, но сомнения всегда остаются. В итоге с каждым его шагом я отступала, пока не уперлась спиной в дверь. Куратор неумолимо приближался, а я начала судорожно дергать ручку, пытаясь найти спасение за стенами аудитории, но какие-то шутники запечатали дверь магией, чародеи, чтоб их могильный червь пожрал!

      Злой полуоборотень остановился передо мной. Он переводил горящий зеленью взгляд с меня на тетрадку.

      – Вы осознаете, что вы человек? – рыкнул он.

      – Ага, – кивнула я.

      Инстинкт подсказывал, что лучше со всем соглашаться, какими бы абсурдными ни были слова куратора. А потому я поспешно закивала. Конечно, человек, осознаю и признаю, и вообще, я жить хочу! Не ешьте меня, серый волк, пожалуйста!

      – Тогда что вы тут написали? – снова взревел он.

      Я вжала голову в плечи. Да мало ли что я там написала, отказываюсь! От каждой цифры и буквы, если это может спасти мою жизнь! Только, дяденька серый волк, отпустите, а?

      – Вы написали…

      Я зажмурилась и даже скукожилась, чтоб не больно было.

      – Что… – еще одна гнетущая пауза, – что любите меня!

      Все, мой приговор! Меня сейчас съедят! Стоп! Я этого не писала!

      – Где? – удивлению моему не было предела.

      – Вот! – ко мне повернули мою тетрадку.

      Моим убористым почерком там было написано: «Люк Шортан, я вас люблю!!!» – и ведь три восклицательных знака! Ну, шутники, дождутся они у меня!

      – Да что вы, господин Шортан! Это какая-то шутка. Мне шарик-липучку наслали на тетрадку, как раз, когда вы подошли, я пыталась его оттереть. А так, разве вас можно полюбить! Это все шутка! – выдохнула я с облегчением.

      Мертвая тишина испугала меня даже сильнее негодующего сопения. Я медленно