Линия разлома. Александр Афанасьев

было нельзя, потому что за врачом, несомненно, пришли бы и харбии. Его лечил местный знахарь, лечил какими-то травами, а в рану шприцем закачивали чистый мед. Давали деревяшку, и он сжимал ее зубами, держась из последних сил, чтобы не заорать. Много дней он голодал… потом врач ему сказал, что если бы он не голодал в момент ранения, то был бы уже мертв из-за заражения крови. Жизнь в горах была несытной – они питались в основном майонезом, лапшой из бомж-пакетов и мукой, которую просто сыпали в котелок и варили.

      Когда он встал на ноги, он весил ровно пятьдесят пять килограммов при росте метр семьдесят пять.

      Но все они – и он в том числе – знали, за что они страдали. Во имя Аллаха…

      – Нет. Не больно… Как ты живешь?

      Женщина не ответила…

      – Тот человек… нам сказали, тут какой-то цыган барыжит…

      И по мгновенной реакции женщины он все понял:

      – Я его убью.

      – Не надо…

      – Что ты говоришь, женщина?!

      – Не надо. Приедут менты. Будут разбираться.

      Он резко откинул одеяло, встал.

      – Не надо бояться ментов. Бойся одного лишь Аллаха Всевышнего. Скажи: достаточно нам Его в защитники, он – хороший хранитель.

      Одевшись, он прошел на кухню. На кухне оставшиеся двое бандитов сидели и пили чай. Один посмотрел на часы:

      – Должны уже быть.

      – Спроси, где у нее тут нычка, брат…

      – Сам спроси!

      Третий из боевиков хотел что-то сказать, но, повинуясь взгляду блондина, молча встал и вышел. Тот, кто накупил целый пакет дорогих гостинцев из «Магнита», сел на его место, взял в руки горячую кружку с недопитым кофе, сомкнул руки, будто стараясь согреть их о горячий металл.

      – Почему все так мерзко, брат?. – спросил он.

      – Путь джихада полон препятствий. Сказано: неужели вы думали, что мы не будем испытывать вас?

      – Нет… нет. Это не то. Это не испытание.

      – А что же тогда?

      – Это… мерзость, брат. Воюя с харбиями, мы и сами становимся такими, как они, понимаешь? Где предел?

      – Ты знаешь, что наши грехи не будут записаны в Книгу. А их – будут.

      – Да… но все мерзко… мерзко.

      – Мы сражаемся за то, чтобы победить эту мерзость и установить чистое правление. Шариат Аллаха.

      – Тогда почему мерзости все больше…

      Вернулся третий боевик. Гулко стукнул о столешницу застеленного клеенкой стола черный плоский «ТТ». За окном загудел мотор, блондин привстал, чтобы посмотреть.

      – Это они.

      Замурзанный пацаненок, проскочив одному ему известным маршрутом между домами, выскочил на соседнюю улицу. У обочины, чуть накренившись, стояла «Газель», боковая дверь открылась, и сильные руки втащили пацана внутрь.

      В «Газели» было темно и тесно. Несколько человек в боевой униформе полицейского спецназа стояли плотно, как кильки в бочке. Еще один держал на весу ноутбук, его экран светился матовым, мягким светом.

      – Молодчина, Паш, поставил. Теперь рассказывай.

      На экране было изображение с камеры,