Возмездие Сандокана. Возвращение Момпрачема. Эмилио Сальгари

от опасных берегов. Машинист прибавил ход. Оба берега по-прежнему скрывала густая растительность. Стволы высоченных деревьев были сплошь опутаны ротангом и непентесом. Время от времени из листвы выглядывали сиаманги – самые уродливые обезьяны Малайских островов. Лоб у них низкий, глаза глубоко посаженные, нос широкий и плоский, пасть огромная, с острыми зубами. На шее – внушительных размеров мешок, раздувающийся, когда его обладатель начинает кричать. Разве только шерсть у них хороша: угольно-черная, блестящая, длинная, особенно на ногах. Как и прочие четверорукие наглецы, сиаманги любят корчить рожи и кидаться ветками и червивыми фруктами в проплывающие мимо лодки.

      То и дело над рекой быстро пролетали птицы. В основном великолепные калао с огромным желтым клювом, увенчанным отростком в форме запятой. Они приветствовали путешественников столь пронзительными криками, что Тремаль-Наик и Каммамури всякий раз подпрыгивали.

      Солнце уже почти утонуло в кронах деревьев на западе, когда в третий раз послышался грохот, так настороживший Сандокана и Янеса. Обезьяны и птицы разом исчезли в глубине леса.

      – Карамба! – воскликнул Янес. – Неужто даяки вознамерились скрасить наше путешествие музыкой?

      – Ага, военной музыкой. – Сандокан пристально вглядывался в проплывающие мимо джунгли. – Эти негодяи бегут за нами, словно бабируссы.

      – Надеются напугать нас своим тарарамом? У нас тоже есть кое-какие музыкальные инструменты, при звуках которых они запоют от боли. А не сыграть ли нам на пулемете, братец? Дай очередь по обоим берегам.

      – Чтобы даром крошить ротанги и непентесы? Нет, не хочу понапрасну тратить патроны.

      – Их визги меня раздражают.

      – Прежде ты был поспокойнее.

      – Тогда я еще не был сиятельным махараджей, – засмеялся португалец.

      – Получается, индийские принцы отличаются вспыльчивостью?

      – Получается так. Полагаю, это действие окружающей среды.

      – В таком случае вернись в шкуру Тигренка Момпрачема и… – Сандокан осекся, увидев, как его названый брат, точно пантера, вскакивает на фальшборт. – Что случилось?

      Янес выплюнул окурок и поднял карабин.

      – Наверное, хочет угостить нас обезьяньим жарким, – усмехнулся Тремаль-Наик.

      Португалец не ответил. Ствол его карабина неотступно следовал за какой-то целью, передвигавшейся по правому берегу.

      – Спрятался, поганец. – Янес опустил карабин. – Ну и ловкие же эти даяки, точь-в-точь обезьяны.

      – Ты кого-то видел? – спросил Сандокан, торопливо заряжая свой карабин, в то время как четверо малайцев бросились к пулемету.

      – Тень в зарослях лиан.

      – Человеческую?

      – Гром и молния! Сандокан, я же все-таки не филин! Солнце село, в джунглях темно хоть глаз выколи.

      – Значит, ты мог увидеть маваса.

      – Кто это? – поинтересовался Тремаль-Наик.

      – Орангутан. Обезьяна ростом с человека, страшно опасная. В здешних лесах они должны водиться.

      – А вот и новая ария, – буркнул Янес. – Не лес, а