Утритесь, сеньоры!. Григорий Самойлик

490-6

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      САМУЭЛЬ ЭРМОСА

      Светлой памяти моей мамы

      Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом…

⠀1Коринф. 3:18

      От автора

      Благодарю вас, знатоки жизни и Испании, мудрецы, поэты и философы, яркие и полнокровные личности: Игорь Бахарев, Александр Большаков, Наталья Кольчугина, Ярослав Мигдисов, Михаил Седёлкин, Владимир Чураев. В диалогах с вами была дана жизнь потокам прекрасных мыслей и чувств. Многие герои этой пьесы имеют своих прототипов. Кто есть кто – решать читателю. Пьеса многослойна: анатомия богатства и бедности, зависимости и свободы, зависти и дружелюбия, глупости и мудрости, расчетливости и любви, мелочности и великодушия. Пьеса представляет нам русскую ментальность в испанском антураже. Афористичная речь пьесы имеет легкий детективный акцент, который переходит в полноголосый гимн нетленным человеческим ценностям.

⠀Григорий Самойлик

      Действующие лица

      ДОН ГРЕГУАР, стареющий обедневший идальго, поэт.

      ЛАУРА, его молодая жена.

      ДОН АЛЕКСУС, обедневший идальго, друг Дона Грегуара, который немного его моложе, и он тоже поэт.

      МУЗЕЛЛО, секретарь Дона Грегуара.

      ГОНОРИС, ростовщик.

      ДОН ФЕРНАНДО, очень богатый идальго из Кордовы.

      ДОН ИОАННИС, кабальеро, стареющий жизнелюб, общий приятель Дона Грегуара и Дона Алексуса.

      КАСТЕЛЛО, вор.

      ДОН ЦЕЗАРИО ОСВАЛЬДО ДЕ ТОРРЕС, уполномоченный государственным рекрутским поручением особой важности.

      ДИЕГО, городской сумасшедший бродяга.

      ПЕДРО, хозяин таверны.

      ДОН ГОНСАЛО, столетний старик, родственник Педро.

      МОНАХ-ИЕЗУИТ

      МОНАХ-ИЕЗУИТ (НАДЗИРАТЕЛЬ)

      БОЭЦИЙ АНИ́ЦИЙ МА́НЛИЙ ТОРКВА́Т СЕВЕРИ́Н, римский философ.

      САИД, слуга Дона Фернандо.

      ТОЛСТАЯ СЕНЬОРА

      ГРУБЫЙ И РАСКАТИСТЫЙ ГОЛОС В ТАВЕРНЕ

      ВИЗГЛИВЫЙ ГОЛОСОК В ТАВЕРНЕ

      АЛОНСО и ФЕРНАНДО, друзья. СТАРИК-НИЩИЙ.

      Сцена первая

      Андалусия. Раннее осеннее утро. Дон Грегуар идет к дому ростовщика Гонориса, что-то бормоча себе под нос. Мимо него на коне проносится Дон Иоаннис.

      ДОН ГРЕГУАР

      Куда спешишь, приятель мой Иоаннис?

      ДОН ИОАННИС (кричит с коня)

      Спешу я со свиданья на свиданье,

      Боюсь к сиесте я в Уэльву не успеть…

      ДОН ГРЕГУАР

      Когда ж у кобеля облезет шерсть…

      Дон Иоаннис скрывается в пыли за поворотом. Дон Грегуар провожает его задумчивым взглядом.

      ДОН ГРЕГУАР

      На кой мне черт жена нужна была…

      Коль восемь лет родить ребенка не могла.

      И не предвидится наследника явленье.

      Уже ль я зря кормлю мое прекрасное виденье…

      Иного в жизни я не вижу смысла —

      Нелепым балдахином жизнь повисла.

      Вот снова я иду Гонориса просить

      Немного денег мне на жизнь ссудить.

      Дон Грегуар останавливается, говорит с чувством и в нарастающем темпе.

      ДОН ГРЕГУАР

      Все ж постоянство мира в вечной суете!

      То скаковой призер, то тащишься в хвосте!

      Нам вечных не постичь дилемм, противоречий.

      Блажен лишь Диоген за то, что был беспечен.

      Но так и не раскрыв извечности стихий,

      Лишь повод дал кропать в веках стихи…

      ДОН ГРЕГУАР И ДОН ИОАНИС

      (Возвратившись к реальности, Дон Грегуар оглядывается по сторонам.)

      Мой секретарь, Музелло, прохиндей,

      Он жалкий писарь всех моих идей,

      Вновь деньги ждет, как ворон крови,

      Вчера в дверях сдвигал он брови.

      На жалость брал и на испуг.

      Мне нечем заплатить тебе, мой друг.

      Нет денег у меня буквально ни на что.

      Что делать мне, подскажет кто?

      Плута Гонориса иду просить опять

      Дублонов шесть иль семь занять.

      Петь дифирамбы вновь мерзавцу,

      Проклятому