Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели. Василий Звягинцев

захотелось спеть нечто разнузданное, отвязное, на грани пристойности, а то и за ней, типа частушек, что орут крепко выпившие мужики и бабы в среднерусских деревнях, но он сдержался. Джентльмен остается джентльменом, даже когда у него начинает сносить крышу.

      Пожалуй, исполним вот что:

      Мы прекрасны и могучи,

      Молодые короли,

      Мы парим, как в небе тучи,

      Над мирбжами земли.

      В вечных песнях, в вечном танце

      Мы воздвигнем новый храм,

      Пусть пьянящие багрянцы

      Точно окна будут нам.

      Окна в Вечность, в лучезарность,

      К берегам Святой Реки,

      А за нами пусть Кошмарность

      Создает свои венки.

      Пусть терзают иглы терний

      Лишь усталое чело,

      Только солнце в час вечерний

      Наши кудри греть могло.

      Ночью пасмурной и мглистой

      Сердца чуткого не мучь.

      Грозовой иль золотистой

      Будь же тучей между туч…

      Новиков сам почувствовал, что получилось. Лариса даже захлопала в ладоши, не сдержавшись.

      – Давай еще…

      Андрей мельком взглянул на Ирину. У той песня восторга не вызвала.

      Хорошо. А что бы для нее вспомнить?

      Потянуло спеть нечто однозначное и оптимистическое, вроде: «Я уходил вчера в поход, в далекие края, платком махнула у ворот любимая моя…», но само собой вышло чуть-чуть иначе.

      Словно бес под руку толкал.

      Главное, первые аккорды под текст подобрать…

      Пошло…

      Пять могучих коней мне дарил Люцифер

      И одно золотое с рубином кольцо,

      Я увидел бездонность подземных пещер

      И роскошных долин молодое лицо.

      Принесли мне вина – струевого огня

      Фея гор и властительно-пэрпурный Гном,

      Я увидел, что солнце зажглось для меня,

      Просияв, как рубин на кольце золотом.

      И я понял восторг созидаемых дней,

      Расцветающий гимн мирового жреца,

      Я смеялся порывам могучих коней

      И игре моего золотого кольца.

      Там, на высях сознанья – безумье и снег…

      Но восторг мой прожег голубой небосклон,

      Я на выси сознанья направил свой бег

      И увидел там деву, больную, как сон.

      Ее голос был тихим дрожаньем струны,

      В ее взорах сплетались ответ и вопрос.

      И я отдал кольцо этой деве Луны

      За неверный оттенок разбросанных кос.

      И, смеясь надо мной, презирая меня,

      Мои взоры одел Люцифер в полутьму,

      Люцифер подарил мне шестого коня,

      И Отчаянье было названье ему…[2]

      – Может, пока хватит? – не то попросила, не то потребовала Ирина.

      Андрей согласился.

      Посидели еще немного, обсуждая кое-какие детали их отчаянного путешествия, и засобирались. Первым – Шульгин. Друзья-то со своими благоверными уже объяснились, а ему это только предстоит. Так чего оттягивать? Подробный

2

Здесь и выше – стихи Н. Гумилева.