Хмель. Алексей Черкасов

преступник, которого ищут сейчас от Камы до Оби.

V

      …Все тот же жуткий сон: каменный пол, железная дверь и – тишина. Гробовая тишина.

      Тринадцатая камера в Секретном Доме…

      Он опять здесь, мичман Лопарев. Хоть бы раз увидеть солнце над головою, услышать человеческий голос!

      Лопарев мечется по камере, зовет, стучит кулаками в железную дверь – но тщетно! Ни голоса в ответ. Может, он заживо погребен в каменном склепе, и никто не узнает, что он не погнул спины перед тираном.

      Но что это? Стены тюрьмы наполнились кровью. Кровь капает с потолка. Лопарев хочет крикнуть, но голос пропал, и он чувствует, как цепенеют руки и ноги…

      Лопарев очнулся и не сразу сообразил, где он и что с ним.

      Душно и жарко. Ноют плечи и спина. И сушь, сушь во рту. Пить, пить… Когда же он напьется? Где-то он видел реку. Когда и где?

      Пахучее, шуршащее сено. Как он сюда попал? Ах да! Бежал с этапа. Плутал по безводью. Неделю, две, месяц? Целую вечность! С ним плелась хромая кобылица с жеребенком. Куда они делись? Он не помнит. Может, и не было ни кобылицы, ни жажды, ни побега с этапа, ни кандалов…

      Он схватил себя за руку:

      – Боже! Кандалов нету! – И сразу вспомнил встречу с угрюмыми бородачами и старца с белой бородой ниже пояса, и как неподатливо скрипело железо, а кузнец Микула молча и деловито пилил заклепки…

      «Дзззз-дзз-дззз», – пел напильник.

      – Царь милостив! Покайся!

      Лопарев заскрипел зубами.

      Покаяться? Перед царем-вешателем?

      И он вспомнил вытаращенные глаза Николая, когда видел его совсем близко на Сенатской площади в тот морозный день 14 декабря, и корнет кавалергардского полка Муравьев-младший сказал:

      – Гляди, Лопарев: вот он, престолонаследник! Жалкая скотина. Видишь, как он озирается? В такую скотину не выстрелит пистолет.

      И – не выстрелил. Может, именно потому, что все видели, каким был трусоватым и жалким претендент на престол?..

      Потом – картечь. Комья утоптанного снега, крики и стон, и свист пуль.

      Они беспорядочно отступили. Кто куда.

      «Как это могло случиться? Кто виноват? Пестель? Муравьев? Кто виноват, что восстание провалилось?» – спрашивал себя Лопарев тот раз, когда бежал в Ревель.

      Не минуло трех недель, как его схватили и доставили в Петропавловскую крепость. Он не знал, кто взят, кто сидит в соседней камере, кто и какие давал показания. Он ничего не знал и все отрицал. Генерал-адъютант Чернышев грозился:

      – Ты сгниешь в крепости, жалкий мичманишка!

      Еще была одна ночь. Непогодная, мартовская. Лопарева вывели из дворика тюрьмы, усадили в черную карету, бок о бок с комендантом крепости генералом Сукиным, и повезли в Зимний дворец, где он во второй раз свиделся с Николаем.

      Царь возвышался над столом.

      Генерал-адъютант Чернышев занимал место слева, граф Бенкендорф – справа.

      Генерал Сукин представил арестованного.

      Лопарев