О драконе, принцессе и доблестном рыцаре. Александр Морозов

 месте. Даже будучи совсем крохотной, всё ползала по коридорам, да так быстро, что не догонишь. А уж как на ноги встала, так и вовсе ни минуты покоя не оставила.

      Помнится, самой главной мечтой у неё было за ворота выйти. И ведь объяснял полоумной, что некуда выходить – всё не верила. Да и я со временем свыкся, что сколько ни говори – не поймёт. Просто приглядывать старался, а в остальном пусть себе развлекается.

      Иногда, бывало, застанешь её в коридорах или тупиках каких, а она глядит бесстыжими своими глазами да язык показывает. Я для виду посержусь, ворчать начну, хоть и не злюсь на самом деле…

      Бывает и так, что тоска заедает окончательно, и тянет меня тогда к бойницам. А стоит прийти, как начинаю мечтать о том, что сорву, к чертям собачьим, приваренные металлические листы, да хоть одним глазком взгляну на то, что снаружи происходит… Эх, каждый раз сам себя одёргиваю. Нет… Рано ещё. Рано…

      А в последнее время и её стал замечать. Сидит обычно в уголке, словно знает, что я приду. Тихо сидит, лишь глазки сверкают из-за ящика-укрытия. Думал сперва показать ей, что знаю, мол, где ты, дурёха. Но всё ж не стал. Чем бы дитя не тешилось.

      В последнее время даже уроки прогуливать стала. И раньше бывало, что рассказываю я ей, к примеру, про диалектику Аристотеля, а она на стуле раскачивается и только что не зевает. Иной раз уроки срывала, демонстративно крича и затыкая уши. Потом, правда, всегда извинялась.

      С одной стороны, понять её можно. Провести всю жизнь взаперти, да ещё с теми, кто порой совсем тебя не понимает, мало кому захочется. С другой… разве мы не сделали её жизнь максимально комфортной? Разве не заботимся о ней, как можем?

      Эх… Я уже и забыл, когда в последний раз просто размышлял о жизни. Что толку думать о том, чего не изменить? Даже не вспомню, сколько мы уже этим занимаемся. Иногда кажется, что тысячелетия, а порой ощущения такие, словно вчера родился… Странно это. Видимо, изоляция и на меня влияет.

      ***

      Сегодня заметил, что Шило снова заклёпки кухонным ножом колупает. Увидев меня, засопела громче, но занятия своего не прекратила. Только румянец на щеках расцвёл.

      – Всё равно выберусь! – говорит. – И ты, старая калоша, меня не остановишь!

      От такой наглости даже один из моих прикорнувших было компаньонов встрепенулся.

      – Да как ты смеешь! – закричал. Пронзительно так, с выражением. Не зря сценическое искусство преподаёт.

      Но ей хоть бы что. Знай тычет ножом в заклёпку и сопит.

      – Юная леди! – заворчала ещё одна моя коллега, которая за математику с физикой отвечает. – Вам ли не знать, что это бесполезная трата времени и сил!

      Тут она вздрогнула отчего-то, и нож, тихо звякнув, упал на пол.

      – Ой…

      Ещё не выступила первая капля крови, а я уже был рядом с аптечкой наготове.

      – Кажется, самое время обсудить систему кровообращения и иммунные реакции, не находишь? – попытался пошутить я, но Шило только фыркнула и отвернулась.

      ***

      И ведь не первая она у нас подопечная, но ни одной такой же своенравной вспомнить не могу. Пару раз даже совещаться приходилось, насчёт того, что с ней делать…

      – Может, признаем неудачу и начнём сначала? – предлагаю я, внутренне содрогаясь.

      Молчат.

      Прикипели к девчонке. Да и мне, по правде сказать, она нравится.

      – Что ж… будем продолжать тогда…

      ***

      Когда гул раздался в первый раз, Шило даже перестала со мной ругаться.

      – Что это было? – спрашивает, а у самой глаза круглые, что блюдца.

      – Не знаю… – соврал я, стараясь говорить как можно спокойнее. К счастью, шум быстро прекратился.

      – Итак, рассмотрим систему Павлова…

      Шило ещё какое-то время делала вид, что учится, а потом шмыг – и вон из комнаты. Я даже не заметил, когда она пропала.

      – Ну… Что думаете?

      Мои компаньоны смотрят на меня, но их глаза пусты и бесстрастны.

      – Может быть… пора?

      ***

      Время похоже на клубок. Бывает катится себе потихонечку, оставляет после себя ниточку ровную да гладкую – загляденье. А иной раз станет на месте, нить в узел свернётся и хоть плачь.

      Вот о чём я думал, пытаясь вызвать изображение с камер. Ни одна не сработала. Ни одна… Хотя, чего ещё было ожидать в таких-то условиях да спустя столько лет?

      – Как думаешь, кто это был?

      Порываюсь пожать плечами, но затем всё же спохватываюсь.

      – Не знаю… Надеюсь, что люди, но ведь…

      Моя подруга-физик издаёт звук, похожий на цоканье.

      – Ну уж нет… Не так быстро… Только на то, чтобы научиться выживать, ушли бы столетия. Не говоря уже о перемещениях…

      – А кто-нибудь вообще в курсе, сколько лет прошло? – спрашиваю я остальных, хотя заранее знаю ответ. Тяжело считать