Русско-японская война 1904—1905 гг.. Ю.Д. Романовский

являлся в японской армии спорным: одни полагали, что необходимо 17 апреля открыть огонь по нашей позиции, чтобы выяснить окончательно расположение нашей артиллерии и бомбардировкой нашего расположения подготовить будущую атаку; другие же склонялись к мысли, что надо выждать время, когда пехота изготовится к атаке, так как иначе придется заплатить за добытые сведения ценой раскрытия собственного расположения. Японцы особенно ценили участие в бою гаубичных батарей; между тем русские, выяснив заблаговременно расположение сильной артиллерии на островах, могли перенести сопротивление на тыловые позиции, которые пехоте пришлось бы атаковать одними своими силами. Необходимость прикрыть наводку мостов через Ялу решила вопрос в смысле открытия огня 17 апреля.

      Черт. № 4

      Серьезные опасения за левый фланг нашего расположения у Тюренчена возникли уже 13 апреля, когда мы потеряли остров Киури, и связь между Тюренченским участком и отрядом полковника Лечицкого у Амбихэ утратилась. Однако вместо того, чтобы попытаться занять угрожаемые высоты выше устья Эйхо, мы 14 апреля загнули наш фланг по реке Эйхо, ослабив для этого войска, оборонявшие Тюренченский участок, на 3 бат. и 8 оруд. Принимая столь пассивную меру противодействия обходу японцев, как уклонение угрожаемого фланга, ген. – лейт. Засулич далеко еще не был убежден в том, что главный удар наносится в охват левого фланга Тюренченской позиции. Кажущаяся малая энергия усилий японцев на этом направлении создавала иллюзию, что это наступление имеет характер только демонстрации.

      Эта иллюзия не была разрушена ни донесениями наших разведчиков, наблюдавших приготовления к переправе и обнаруживших большие биваки японцев к северо-востоку от Ичжу, ни усиленной рекогносцировкой, предпринятой 16 апреля 4 ротами с 2 конно-охотнич. командами и 2 орудиями, под начальством Генерального штаба подполковника Линда. Этот отряд, поддержанный огнем 4 орудий от д. Потетынза, сбил роту японского охранения у Сындягоу и на Тигровом холме, заставил японцев открыть огонь частью батарей, ночью установил своими разведчиками переправу японцев в устьях Амбихэ, а 18 апреля обнаружил и движение от Амбихэ бригады 12‑й дивизии, после чего вернулся к Потетынза.

      17 апреля, около 10 час. 30 мин. утра, наша батарея открыла огонь по японским шлюпкам; японцы ответили со всех гаубичных и полевых батарей на острове Сямалинду, сосредоточив первое время весь огонь на артиллерии. Бомбардировка с перерывами продолжалась до 5 час. 30 мин. вечера. У нас было подбито одно орудие, батарея понесла значительные потери в людях; обе наши батареи замолчали уже в двенадцатом часу дня. Впрочем, огонь японцев не отличался особой меткостью. Наши потери не превосходили 100 человек, и то относились к первому моменту, когда японский огонь захватил нас врасплох. Тем не менее, полное торжество многочисленной японской артиллерии произвело сильное моральное впечатление.

      «Сегодня же ночью, – телеграфировал ген. – майор Кашталинский,