Загадка народа-сфинкса. Рассказы о крестьянах и их социокультурные функции в Российской империи до отмены крепостного права. Алексей Вдовин

двух главах «пейзанского» рассказа «Чертово болото»221 (1846). Если там Санд лишь обозначила проблему «антирефлексивности» крестьянского сознания и недоступности для него «духовных радостей»222, то во «Франсуа-найденыше» читателю предлагается масштабное идеологическое построение, полемичное по отношению к синхронным романам о крестьянах О. де Бальзака, П. Феваля и Э. Сю223, в основе которого лежит противопоставление «естественной жизни» народа и «искусственной жизни» образованного сословия. Уподобляя крестьянское сознание и их «бесхитростное бытие» невозмутимой и молчаливой природе, Санд констатирует, что цивилизованный разум, владеющий «языком знания», пока не нашел адекватного способа постичь оба этих мира – «естественную жизнь» природы и простонародья:

      О, этот бесхитростный, неведомый мир! Сколько ни изучай его, он все равно недоступен для нашего искусства. Его не выразить даже тебе, крестьянину по натуре, если ты захочешь ввести его в область цивилизованного искусства, поставить его в духовную связь с искусственной жизнью224.

      Для передачи крестьянского сознания пока нет «подходящей для этого формы» и языка, его нужно создать, отказавшись от языка Французской академии и ориентируясь на язык самих крестьян225. На пути этого эксперимента писателя подстерегают огромные стилистические и эстетические трудности. Собеседник и оппонент Санд из предисловия критикует ее роман «Жанна» (1844) за то, что в нем нарушен баланс между означаемым и означающим: форма, с помощью которой автор описывает и интерпретирует мысли, чувства и поступки главной героини Жанны, резко контрастирует с ее на самом деле примитивным языком и интеллектом (что не раз подчеркивается повествователем):

      Ты изображаешь крестьянскую девушку, называешь ее Жанной и вкладываешь ей в уста слова, которые она, пожалуй, и может сказать. Но сам-то ты романист, добивающийся, чтобы и твои читатели прониклись тем восхищением, с каким ты работаешь над этим образом, – сам-то ты сравниваешь ее с друидессой, с Жанной д’Арк и еще бог знает с кем. Твои чувства и речь, соседствуя с ее чувствами и речью, создают впечатление той же разноголосицы, что и столкновение кричащих тонов на картине; таким путем мне не вжиться в натуру, даже если я буду идеализировать ее226.

      Согласно логике Санд, единственным способом проникнуть в крестьянское сознание будет уподобиться ему, вернуться к состоянию «естественного человека, о котором мечтал Жан Жак»227, отрешиться от литературной традиции, стереть «из памяти каноны и формы искусства»228. Эксплицированная отсылка к Руссо – фигуре чрезвычайно значимой для Санд именно в 1840–1850‐е гг.229 – очерчивает генеалогию этой идеи, наиболее развернуто представленной в его трактате «Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства между людьми»230 (1754).

      Санд трансформирует концепцию Руссо, совершая далекоидущий перенос понятий: по сути, во всех контекстах, где философ говорит о сознании

221

Русский перевод вышел быстро – в 47‐м томе «Отечественных записок» 1846 г. Перевод предисловия лишь стилистически отличается от современного перевода А. Шадрина (например, фр. laboureur в переводе 1846 г. везде переведено как «хлебопашец», а в современных переводах – как «пахарь»).

222

Ср.: «Я вижу на их благородных лицах господнюю печать, ибо они рождены быть царями земли… Но есть радости, которыми я обладаю и которых нет у этого человека, это радости духовные, которых он, конечно, достоин <…>. Ему не хватает сознания того, что он чувствует» (Санд Ж. Собрание сочинений: В 9 т. Т. 8. М., 1974. С. 17). О рецепции «Чертова болота» в России см.: Ильина О. А. Повесть Жорж Санд «Чертово болото» и ее рецепция в России XIX в. // Вестник Томского государственного университета. 2011. № 352. С. 11–14.

223

О литературной полемике во «Франсуа-найденыше» см.: Fermigier A. Préface // G. Sand. François le Champi / Éd. par A. Fermigier. Paris, 1978. P. 19–23, 28–29.

224

Санд Ж. Собрание сочинений. Т. 6. С. 654. В авторитетных изданиях повести под редакцией П. Саломона и Ж. Малльона (Sand G. La mare au diable. François le Champi. Paris, 1956) источники идей Санд никак не прокомментированы. Не содержит комментариев и текстологически выверенное издание всех предисловий Санд: Sand G. Préfaces de George Sand: En 2 vols. / Éd. par A. Szabo. Debrecen, 1997. Vol. 1. P. 140–149. Остающееся до сих пор наиболее авторитетным издание «Франсуа-найденыша» в серии «Collection de l’Aurore» также не комментирует ни отсылки к идеям Руссо, ни обсуждаемую ниже связь с философией Пьера Леру (см.: Sand G. François le Champi. Grenoble, 1998. P. 219–229). В продолжающемся полном собрании сочинений Санд, выпускаемом парижским издательством Champion под редакцией Беатрис Дидье, том с «Франсуа-найденышем» пока не вышел.

225

О социолингвистическом аспекте взглядов Санд на литературу о крестьянах см.: Donovan J. European Local-Color Literature. P. 143–145.

226

Санд Ж. Собрание сочинений. Т. 6. С. 656.

227

Там же. С. 653.

228

Там же.

229

Ср. ее специальную статью 1841 г. «Quelques réflexions sur Jean-Jacques Rousseau». Об усилении интереса Санд к Руссо в начале 1840‐х гг. см. классическую монографию: Каренин В. Жорж Санд, ее жизнь и произведения. Пг., 1916. Т. 2. С. 353–354. Из современных работ о влиянии «Исповеди» Руссо на «Консуэло», «Графиню Рудольштадт» и «Историю моей жизни» см.: Callahan A. La Nouvelle Elle et Lui: Sand reads Rousseau // Rousseau and Criticism / Ed. by L. Clark, G. Lafrance. Ottawa, 1995. P. 169–180. Связь крестьянских повестей и романов Санд с идеями Руссо обсуждается также в: Lane B. George Sand, «ethnographe» et utopiste: rhétorique de l’imaginaire // Revue des sciences humaines. 1992. Vol. 26. P. 151–153; Hecquet M. Poetique de la Parabole. Les romans socialistes de George Sand 1840–1845. Paris, 1992.

230

Впервые, насколько мне известно, влияние именно этого трактата Руссо на концепцию Санд детально описано в докторской диссертации М. Крамми: Crummy M. I. Mythologizing the Peasant: Social Control in Honoré de Balzac’s Scènes de la vie de campagne and in George Sand’s Pastoral Novels: Ph. D. dissertation. Stanford University, 1992. P. 17, 44–46, 79–91. В своем изложении я следую основным тезисам этой работы.