Я подарю тебе крылья. Ана Шерри

же говоришь, что есть мужики не кобели и Даниэль один из них. Докажи. Кажется, ты вообще говорила о том, чтобы зайти к ним в нижнем белье.

      Да, она так говорила, но сейчас готова была забрать свои слова обратно. Только гордость не позволяла отступить. Гордость и уверенность в том, что Даниэль даже не посмотрит в ее сторону.

      – Стой здесь, – Нина ушла, и, оставшись одна, Оливия вновь посмотрела на отражение. Было красиво, эротично, сексуально. Но не в самолете. Не в авиакомпании «Arabia Airlines». Не в кабине пилотов.

      Она провела рукой по коже, медленно спускаясь к левой груди, и, слегка отодвинув бюстгальтер, коснулась светлого шрама. Он портил всю красоту. Как хорошо, что он скрыт. Никому не приятно смотреть на дефекты тела. Этот шрам на теле стал символом шрама на душе.

      – Вот и я, – Нина держала поднос с кофе, – улыбайся и неси.

      – Я же им только что носила кофе.

      – Ничего. Сегодня тяжелый полет. Пусть много пьют.

      Оливия вышла из туалета, и Нина сунула ей в руки поднос, затем поправила вырез, еще больше открывая его.

      – Что ты делаешь? Я и так почти голая. Если кто увидит, меня уволят.

      Нина подтолкнула девушку к двери в кабину пилотов и нажала код:

      – Никто не увидит. Улыбайся, Оливия.

      Марк заполнял бортовой журнал, Даниэль, переговорив с диспетчером, смотрел на показания датчиков.

      – Мальчики, мы принесли вам кофе.

      Голос Нины заставил Марка оторваться от своего занятия. Но внимание Даниэля было полностью занято работой.

      Нина подтолкнула Оливию, и та, улыбаясь, видя на себе ошарашенный взгляд второго пилота, подошла с подносом к Даниэлю.

      – Ты только что приносила нам его, – произнес он, крутя кнопку на панели управления.

      Она молилась, чтобы он так и дальше продолжал не обращать на нее внимание. Хоть бы диспетчер вышел на связь.

      Она наклонилась чуть ближе, и в это время он повернулся к ней, встречаясь с ней взглядом.

      Она так испуганно на него смотрела, можно подумать, что она не ожидала, что он вообще посмотрит в ее сторону. Улыбки на губах уже не было. Зато на них была помада, которую ему всегда хотелось стереть. Она портила настоящий цвет ее розовых губ. Девушка стояла так близко, наклонившись к нему, что это привело его в замешательство. Что она задумала?

      – Ну раз не хочешь, тогда ладно.

      Оливия уже готова была уйти, радуясь победе, но капитан остановил ее:

      – Хочу.

      Оторваться от ее губ оказалось сложнее, чем он думал, а после того, как она закусила нижнюю, с мольбой смотря на него, это стало уже невыносимо. Он опустил взгляд… Боже, лучше бы он смотрел на ее губы. Вырез блузки был настолько глубоким, что он отчетливо видел кружева бюстгальтера, скрывающего красивую грудь.

      – Оливия, с тебя ужин, я пошла, – Нина открыла дверь и вышла.

      Даниэль тут же оторвался от этого шикарного зрелища, злясь про себя. Он схватил с подноса чашку с кофе и отвел взгляд.

      Злость Оливии просто зашкалила, она выпрямилась,