Мираж. Жажда. Таня Лаева

глазницы, и мои белки словно вытекают на ладони, в которые я роняю свое лицо, садясь и пытаясь смахнуть мириады песчинок с иссохшей кожи.

      Боги, где-е я, – первый вопрос, застающий меня врасплох в тот момент, как, – Кто-о я… – мгновенно в копилочку добавляется второй.

      Сильно запыленный, совершенно сухой воздух не дает нормально дышать. Осматривая видимые окрестности, я понимаю, что нахожусь среди бесконечных песочных барханов, а это могло означать лишь одно… Эта пустыня, скорее всего, станет моим безжалостным убийцей и последней средой обитания.

      Нужно было подняться. Обжигающий песок исключал эту возможность для моих босых ног, поэтому я разорвала часть своей летящей белой юбки и обмотала ступни в несколько оборотов. Подождав, пока солнце немного опустится, я развернулась к нему затылком и поплыла по бескрайнему песочному океану.

      До смерти хочется пить, – жажда мучает меня сильнее жары и желания хоть что-нибудь вспомнить о себе. Она хватает за горло, вырывает мои гланды на живую. Облизываю пересохшие губы таким же языком, отрываю еще один лоскут и обматываю голову, в которой уже потушились мои мозги. Приглядываюсь и закатываю глаза…

      Буря… конечно же, что еще может произойти прямо сейчас в забытой Богом дыре, где и без того находиться просто невыносимо, – пока я мысленно сыпала проклятьями, сокрушительной силы стихия неудержимо приближалась, расширяя свою воронку.

      И снова я отщипнула хлопковый кусок. Трясущимися от страха и обезвоживания пальцами, я судорожно наматывала лохмотья на дыхательные пути и глаза, вставая по направлению к буре.

      Боже… откуда я все это знаю. Я ведь даже не помню своего имени, – падаю на колени и готовлюсь принять удар, подсматриваю… и в этот момент, именно в этот чертов момент я замечаю валун. Гигантский, мать его, камень посреди пустыни. А ветер уже сносил меня с ног, неудержимый вихрь начал подбираться и острым мельчайшим стеклом проникал под ткань, сдирая мою кожу живьем.

      Осознавая, что обречена, я рванула, подгоняемая ураганными порывами до спасительной стены. Падаю, поднимаюсь. Ноги вязнут. Больно. Чертовски больно. Но даже не крикнуть.

      Алоли… Мне зовут Алоли – раздается набатом под импровизированной чалмой, когда я плотно прижимаюсь к теплой скале, ломая он нее свои ногти, пытаясь прилипнуть к ней и впиться в ее твердыню. Буря настигла меня, и я сорвалась на крик, падая на истерзанные колени, накрывая руками голову.

      Очнулась я уже ночью от того, что огромная птица клевала мой разбитый локоть. Отмахнувшись от наглого сипа, который издал пронзительный клекот, я села на прохладном песке.

      – Я еще жива, изыди, демон, – пернатый непонимающе моргал и кивал, мол, ну, и кого мы ждем, дохни давай.

      – Не дождешься, падальщик, – я поднялась, сняла с себя лохмотья, завязывая их на поясе, и взглянула на звездное небо.

      Господи, как красиво, – засмотрелась я на открытый космос над моей головой. Я так хотела взлететь и увидеть, где мое спасение или спаситель. И снова дурацкая птица крякнула. Гигантского размера сип с интересом сканировал мое израненное тело. Ей-Богу, если бы он мог, он бы облизнулся.

      – Ну что вылупился, бес?! Помог бы лучше.

      Крылатый убийца расправил крылья и невысоко взлетел, кружа надо мной. Он медленно опустился немного поодаль и противно гаркнул.

      – Извини, моя твоя не понимать, – я развела руками и чисто интуитивно двинулась вслед за черной птицей, которая отлетела еще на несколько метров.

      Хитрый плут, ведешь меня к своим дружкам на растерзание, – думала я, но ковыляла за единственной своей ниточкой к жизни. Короткими перебежками мы оказались у каменной гряды, из узкой расщелины которой пахнуло легким бризом и влажным воздухом.

      Оазиз! – я кинулась внутрь, но сип остановил меня ударом своих крыльев. В тот момент я услышала ржание лошадей и гогот стада мужиков.

      Схоронившись, я наблюдала, как они наполняют свои баллоны питьевой водой из горного источника. Сглотнув сухую слюну, я обняла свои плечи и опустила голову, пытаясь прислушаться к их речи.

      Древний язык, он знаком мне, но я не могу вспомнить откуда, – приближался рассвет, и путники поспешили удалиться, пока солнце снова не начало поджигать их, по всей видимости, долгий путь. Убедившись, что караван отчалил, я осторожно подкралась к небольшому озеру, куда стекал горный ручей, и нырнула в него с головой, заглатывая словно огромный кит живительную влагу.

      В ущелье было невообразимо тихо, я слышала лишь порхание необъятных крыльев моего нового друга, который не сводил с меня охотничьего прожигающего взгляда.

      – А ты симпатичный, – сказала я, выжимая волосы, сидя на небольшом уступе, любуясь прекрасным водопадом и диковинными деревьями с панцирными высоченными стволами и раскидистыми сочно зелеными листьями на самой макушке. Сип распушился и задрал кривой клюв, переполненный гордости и хвастовства.

      Солнце встало и наполнило долину своим уже не таким пугающим светом. Снова намотав влажные портянки на ноги, я аккуратно встала, чтобы осмотреть окрестности в поисках еды, потому