Солнечная кошка. Ашира Хаан

а с бывшими одноклассниками в ближайшем лесу, а развратом он назначил меня, попавшую на ту пьянку совершенно случайно.

      В тот вечер мы с моей лучшей подругой Инночкой шли к ней домой, планируя заказать пиццу и погрузиться в сериальный марафон на все выходные. Решили срезать дорогу и прогуляться по парку, благо ночь была теплой, и неожиданно встретили ее старого знакомого с курсов английского. Он-то и зазвал нас присоединиться к кутежу. Пиво у ребят было, костер был, отличное настроение, пруд для ночного купания, музыка из переносных колонок – все было. Кроме девушек.

      А с нами – были и девушки.

      На Артема я запала сразу. Он был такой красивый – просто моя мечта!

      С непослушными вихрами темных волос, мощными бицепсами, рвущими рукава футболки, кривой улыбочкой и белым шрамом, рассекающим левую бровь.

      Это потом я узнала, что бунтарскую прическу ему делает стилист в элитном салоне, рукава он специально надрезает при покупке футболок, а шрам с детства – ударился о край шкафа в два года.

      Но в ту ночь я видела только, как играют отблески костра на его идеально вылепленном торсе, покрытом капельками пота, – он скинул футболку, чтобы доказать, что может подтянуться на ветке дерева над нами не меньше двадцати раз. Подтянулся двадцать пять, а его противник – всего пятнадцать. А потом они подхватили нас с Инночкой на руки и бросились бежать наперегонки вокруг пруда. Я обнимала его за шею, зажмурившись от ужаса, и слушала ровное мерное дыхание.

      Артем, конечно, победил. Дотащил меня обратно до костра, собрался вернуть на постеленное в траве покрывало, но вдруг передумал и направился прямо к воде. Зашел почти по пояс в пруд и посмотрел на меня с этой своей кривой улыбочкой:

      – Поцелуй или искупаешься.

      – Ты что! – возмутилась я. – Я же промокну! И телефон утоплю!

      – Не мои проблемы, – заржал он. – Ну, решай. А то у меня руки уже устали.

      И в доказательство его слов горячие, твердые как камень плечи, за которые я судорожно цеплялась, вдруг задрожали от напряжения, хотя во время пробежки казались совершенно надежными.

      – Поцелуй! – завопила я, когда он сделал вид, что сейчас разожмет руки.

      Странно, но во время поцелуя мышцы у него уже не дрожали. Но едва его горячие твердые губы оторвались от моих, он фыркнул и окунулся в воду по шею. Вместе со мной.

      – Дурак! Телефон! – Я оттолкнула его и попыталась выбраться на берег, увязая в илистом дне.

      Артем легко обогнал меня, помог выбраться на заросший травой обрыв и поцокал языком, глядя на то, как я пытаюсь вытереть телефон промокшей насквозь футболкой.

      – Поехали ко мне, – сказал он. – Такси возьмем, тут близко. Его надо срочно положить в рис, чтобы вода впиталась. И одежду твою высушить, а то простудишься. Мою, кстати, тоже.

      Я посмотрела на его наглую рожу и почему-то согласилась. Мне было девятнадцать, и ни разу в жизни на меня не обращал внимания такой обалденный парень. Моим уделом были скучные задроты и унылые ботаники – прыщавые дрыщи в маминых свитерах.

      В квартире, пахнущей валокордином и пылью, с коврами на стенах и полосатыми половичками в коридоре, где в жестяной гулкой коробке и правда нашелся рис, мы трахались как безумные до самого утра на продавленном диване, наспех застеленном крахмальной простыней. По полу разноцветными конфетти разлетались порванные обертки презервативов, на краю ванной развешивались использованные – их, разумеется, надо было забрать с собой.

      Успел высохнуть не только телефон, но и джинсы, сброшенные как попало.

      Выбрались на улицу мы, окончательно проголодавшись, только следующей ночью. Брели по темным улицам, хохотали и целовались, лапали друг друга в пустом супермаркете. Артем вжимал меня в угол между высокими холодильниками, заполненными йогуртами и молоком, и терся вставшим членом. Я спряталась за витриной с мороженым, дернула вниз молнию и облизала его по всей длине.

      Он чуть не трахнул меня там же, усадив на холодильник с овощной смесью, но в конце прохода появился охранник, которому надоело это все наблюдать на черно-белых камерах. То ли прогнать хотел, то ли посмотреть вживую – черт его знает.

      Следующие две недели мы провели в бабушкиной квартире – в основном голые.

      Я влюбилась в него до одури, хоть и видела все его недостатки.

      Ему нравилось со мной в постели, но, когда бабушку выписали, встречаться нам стало негде. Да и некогда – он был занят учебой в медицинском, и его гиперконтролирующая мама не обрадовалась бы прогулам.

      На меня было выделено всего два дня в неделю. Вечер среды или, как сегодня, совместный завтрак утром четверга – иногда с ночью между ними, если было где остаться. И ночь с субботы на воскресенье. Тут «горячим влюбленным» помогала моя Инночка – ее родители неизменно уезжали на выходные на дачу, даже зимой, и она разрешала нам занимать гостиную с широким диваном.

      Прошел почти год. Моя любовь стала только сильнее.

      А он… Он, кажется, все больше скучал. По выходным мы теперь часто зависали на вечеринках