Общества неравенства. Тома Пикетти

35–55 процентов. Насколько выше может быть этот показатель? Может ли он подняться до 55 или даже 75 процентов в течение следующих нескольких десятилетий? Отметим также, что даже при сопоставимых уровнях развития наблюдаются значительные различия в величине прироста от региона к региону. Доля верхнего дециля росла гораздо быстрее в США, чем в Европе, и гораздо больше в Индии, чем в Китае.

      При более внимательном рассмотрении данных мы обнаруживаем, что рост неравенства произошел за счет нижних 50 процентов распределения, доля которых в общем доходе составляла около 20–25 процентов в 1980 году во всех пяти регионах, но снизилась до 15–20 процентов в 2018 году (и, более того, до 10 процентов в США, что вызывает особую тревогу).

      Кривая слона:

      Трезвая дискуссия о глобализации

      Возрождение внутристранового неравенства после 1980 года – это уже хорошо известное и широко признанное явление. Однако нет единого мнения о том, что с этим делать. Ключевым вопросом является не уровень неравенства, а его происхождение и обоснование. Например, вполне можно утверждать, что до 1980 года уровень неравенства доходов поддерживался искусственно и чрезмерно низким при российском и китайском коммунизме. Следовательно, нет ничего плохого в растущем неравенстве доходов, наблюдаемом с тех пор; неравенство действительно стимулировало инновации и рост на благо всех, особенно в Китае, где уровень бедности резко снизился. Но в какой степени этот аргумент верен? При оценке данных необходима осторожность. Например, оправданно ли было для российских и китайских олигархов захватить столько природных богатств и столько бывших государственных предприятий в период 2000–2020 годов, особенно когда эти олигархи часто не проявляли особого таланта к инновациям, за исключением случаев, когда речь шла об изобретении юридических и фискальных хитростей для обеспечения сохранности присвоенного ими богатства? Чтобы полностью ответить на этот вопрос, нельзя просто сказать, что до 1980 года неравенства было слишком мало.

      Аналогичный аргумент можно привести в отношении Индии, Европы и США – а именно, что равенство зашло слишком далеко в период 1950–1980 годов и должно быть ограничено ради бедных. Однако здесь проблемы еще более серьезные, чем в случае с Россией или Китаем. Даже если бы этот аргумент был отчасти верен, оправдывал бы он априори любой уровень неравенства, не взглянув на данные? Например, темпы роста как в Европе, так и в США были выше в эгалитарный период (1950–1980 годы), чем в последующую фазу роста неравенства. Это ставит под сомнение аргумент о том, что большее неравенство всегда социально полезно. После 1980 года неравенство в США выросло больше, чем в Европе, но это не привело к более высоким темпам роста, а тем более не принесло пользы нижним 50 процентам распределения доходов, чей уровень жизни стагнировал в абсолютном выражении и резко упал по сравнению с уровнем жизни высокооплачиваемых граждан. Другими словами, общий рост национального дохода в США снизился, как и доля нижней половины населения. В Индии