Дым на солнце. Рене Ахдие

он хоть мельком взглянет в мою сторону, я буду счастлива.

      – Счастлива? – императрица сделала паузу. Выражение ее лица стало мрачным. – То есть ты счастлива удаче, подаренной тебе твоей жизнью?

      Марико моргнула:

      – Я…

      – Ты не знаешь, что значит быть счастливой, – отрезала императрица. – Счастье – это не то, что можно найти здесь, при императорском дворе. Мы имеем лишь мгновения удовольствия. Собираем их и глубоко прячем в своих сердцах. И надеемся, что этого достаточно, чтобы заполнить любые дыры, оставленные нашей истиной.

      Марико подняла взгляд, встречаясь глазами с императрицей. Тот же самый голос, в котором тщательно балансировали доброжелательность и презрение, изменялся все сильнее, пока она говорила. Стал высоким и почти задрожал. На мгновение Марико подумала, что императрица, возможно, вот-вот потеряет контроль над своими эмоциями и покажет всем присутствующим свою истинную сущность.

      Но мгновение пронеслось мимо, и черты лица императрицы снова разгладились. Она махнула рукой, и из тени выбежал слуга, кладя еще одну шелковую подушку в центр зала, между рядами внимательных придворных дам. Марико задумалась, не прикажут ли ей сейчас туда пересесть. Чтобы женщины вокруг могли вскрыть ее многочисленные недостатки. Это было похоже на детский кошмар. Тот, в котором Марико была раздета догола и каждый ее изъян выставлен на всеобщее обозрение.

      По комнате начали шептаться. Несколько молодых женщин наклонились вперед, словно были голодными пантерами, ожидающими своей очереди наброситься.

      В задней части комнаты резко распахнулись раздвижные двери, и звуки переполоха разнеслись по воздуху. Зажатая между двумя императорскими гвардейцами, молодая женщина в простом белом кимоно тщетно пыталась освободиться. Ее руки были связаны за спиной, а лицо залито слезами.

      Шепотки стали громче, когда стражники потащили девушку вперед. С всхлипом протеста она была вынуждена упасть на колени на шелковую подушку. Ее распущенные волосы запутались вокруг одной из перчаток гвардейца. Когда он рванул, чтобы освободиться, длинные темные пряди клубком упали вокруг шеи девушки.

      В горле Марико сжалась жалость. Будь эта девушка прилично одета и без гримасы отчаяния на лице, Марико готова была поклясться, что она выглядела бы весьма впечатляюще, с такой-то прекрасной кожей и большими глазами.

      Замешательство охватило Марико, отчего узел в ее животе еще сильнее затянулся.

      «Что они собираются с ней сделать?»

      – Хирата Сукэ, – начала императрица.

      Голова молодой женщины упала вперед в сдавленном стоне.

      – Д-да, моя госпожа. – Она всхлипнула, когда прижалась лбом к татами в жалком поклоне.

      – Тебя обвиняют в том, что ты резвилась в саду с человеком ниже твоего положения.

      Еще один всхлип.

      – Это правда? – спросила императрица любезным тоном, как будто спрашивала о семье девушки.

      – Я… я только улыбнулась ему, и мы…

      – Прежде чем