Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи. Инесса Плескачевская

башмачках. Грациозно принимала балетные позы, очевидно подсмотренные на моих фотографиях, висевших в комнате деда. Гости, обычно артисты балета или завсегдатаи лож Большого, забывали о еде, о питье – не могли надивиться на рыженькое чудо. Меня же особенно поражало, что у танцующей девочки взгляд соответствовал позе. Когда она опускалась на колено, головка то склонялась долу, то закидывалась вверх. И все очень естественно… Этому учат и порой так и не могут научить в балетных школах. А ребенок делал это сам, чисто интуитивно», – писала в своей книге Суламифь.

      Малютка Майя особенно любила танцевать под музыку вальса из балета «Коппелия», в котором, став балериной, никогда не танцевала: инженю – не ее амплуа. А когда была крохой, танцуя, вставала на носочки в своих маленьких коричневых ботиночках. Это кажется невероятным, но они, со стоптанными носками, сохранились. Маме Рахиль (о, наши мамы, свято верящие в талантливость и избранность своих детей!) удалось сохранить их, несмотря на трагические перипетии собственной судьбы. Сегодня эти ботиночки – свидетели большого таланта и удивительной судьбы носившей их девочки – выставлены в Музее-квартире Майи Плисецкой на улице Тверской в Москве. Там же – еще один чудом уцелевший осколок прошлого счастья: кукольный фарфоровый сервиз, который Майе – уже тогда очаровательной – подарила продавщица в норвежском магазине, куда мама с дочкой зашли, готовясь к отплытию на Шпицберген. Денег было в обрез: только справить Майечке гардероб, подходящий для суровых условий севера, но девочка как увидела этот сервизик, так не могла отвести глаз. И продавщица его подарила! Эта история подробно описана в книге «Я, Майя Плисецкая». Есть что-то очень волнующее в том, как вещи сохраняют тепло своих владельцев, переживают их и становятся зримым символом истории.

      Сохранение ботиночек и сервиза кажется тем более невероятным, когда знаешь, что случилось со счастливой семьей Плисецких потом. Именно на Шпицбергене Михаил Плисецкий совершил поступок, за который потом заплатил жизнью. Я долго думала, как это правильно описать – может быть, «сделал ошибку»? Но решила, что все-таки правильнее сказать – совершил поступок. Потому что это не было ошибкой, это было осознанным выбором. Хотя вряд ли отец Майи осознавал, что он будет стоить ему жизни.

      Михаил Плисецкий был честным, открытым и искренним человеком. Его с первого взгляда полюбила не только Рахиль, но и все Мессереры. Он умел дружить и всегда помогал друзьям, если у него была такая возможность. На работу на Шпицберген директором учебного комбината он взял своего товарища Ричарда Пикеля с весьма разнообразной – от председателя Минского губревкома до ответственного редактора Союза драматургов и яростного критика Михаила Булгакова – биографией. К 1934 году Пикель, заведовавший в 1924–1926 годах Секретариатом председателя Коминтерна Григория Зиновьева, был в опале. В 1925-м его исключили из партии как члена оппозиции, но в 1929-м восстановили, после того как от оппозиции он отрекся. Плисецкий