Каменный мох. Белла Гусарова

верлибратство идёт за футуристами. Однако «преодолевшие символизм» именно от него наследовали тоску по мировой культуре, и именно она – основная отличительная черта стихотворений Беллы Гусаровой, самой «иностранной» из мне известных русскоязычных поэтов.

      Влияние в искусстве не красит, но при наличии таланта и не уродует произведения, действуя как наследственность: похоже, да не то же. Иностранность строк Беллы поэтому, как понятно, не от зарубежных предшественников, но сюжетная, содержательная. Поэтесса в последних книгах обращается по преимуществу к Востоку, но и Запад ей не чужд.

      Подтверждение тому – новый сборник «Каменный мох». Здесь объединены тексты о двух исторически связанных цивилизациях – собственно, «обработка» первой «обтесала» вторую. Это соответственно скандинавы – и… славяне, потому что

      Так хотелось мне в этом стихотворении

      Хоть немного стать русской!

      Порядок разделов, кстати, обратный, точнее, расширяющийся, как Вселенная – сначала более южная цивилизация, затем посевернее, затем и вовсе путешествия: «Над Смородиной-рекой», «Под кроной ясеня» и «Между морем». Жизнь, вышедшая из воды, обретя разум, стремится покорить аморфную стихию эмоций, подмять её под себя дающим свободу деревом кораблей.

      Что ж, начнём плавание – и/или скольжение той самой бояновой мысью, которая то ли мышь, то ли белочка (и ещё встретится нам в текстах сборника) по каменному мху.

      Раздел славянский – как и последующий – оригинально интерпретирует малоизвестную читателю рядовому мифологию, которая заслуживает данного наименования дважды – в том числе из-за требования реконструкции – научной, или, а ведь это не хуже, творческой. И перед вами – реабилитация Кащея и Бабы Яги, которую Белла показывает как одну из первых феминисток – матриархат был, есть и будет:

      старые кости белели в траве.

      баба Огуда пинала их, злая

      на мужиков, видя в каждом козла,

      <…> так баба Яга

      стала старейшиной древнего Рода. <…>

      матриархатовые палачи

      ждали дряхления бабы нахальной.

      <…> Дедовщина вернулась на Русь.

      но все мы помним бабусино имя.

      помним, Бабусь!

      Потому что мужское дело, война, не добро –

      Кровь, пролитая в землю,

      родная или чужая,

      будет красной!..

      И князья-воины – что Ольга-Прекраса, что Олег Вещий – пусть мягко, но критикуются, и куда как больше сочувствия проявляет путешествующая сквозь времена «фемина» к тварям фантастическим – даже в насмешке скользит понимание их, таких человеческих на самом деле, проблем: Змей Горыныч в результате внутреннего конфликта умов

      … обожает поговорку: "лишний – третий"

      но другую ненавидит:

      "одна голова хорошо, две лучше".

      Скандинавский раздел лично мне напомнил «Раненый камень» Аллы Горбуновой – тринадцатый и самый мистический раздел «Внутри звездопада». В нём к ненавязчивому, но глубокому феминизму

      хочу сверхъестественной девой

      замужества избежать

      (Валькирия)

      добавляется мотив скальда – вне зависимости от пола и даже биологического вида равного богам:

      Белка Вострозубка-Рататокс,

      Как же нравится твоё мне имя. <…>

      По пути ствол ясеня погрызть,

      Расползаться, растекаться может

      Только зверь священный –

      Белка-мысь.

      Ирония тоже не сдаёт позиций – Рататокс хорошо, а вот

      Конунги, ярлы и бонды

      Матери ваши и жёны

      Кто имена вам придумывал

      Чуть не сломала язык

      Глядя заворожено

      В карту топонимов северных,

      где

      скандинав разгадывает сканворд?

      Строка эта – пример и игры слов, и отличной звукописи, которой славится – все знают! – море. Но третий раздел не только о плавании в пространстве, но и по волнам обычаев, что кажутся дикими («Объясните медведю права»), минуя и осмысляя заблуждения – как в обращённой к известному летописному факту «Жестокой гуманности». Это путь от магии первобытной к магии истинного знания, от власти силы – к власти слова, от анархии – к порядку, от хаоса – к космосу… и из варяг – в греки, а точнее, в славянские правители: именно скандинавы в итоге «довели до кондиции» как территориальные образования и Нормандию, а через неё – и Англию, и Русь:

      Не сидится нам, бродягам, дома.

      Ни снегирь в руках не нужен, ни синица. <…>

      Жаль, пока днепровские пороги

      Не описаны. Их обойдём с земли.

      Коль синиц в руках не удержали.

      Напоят