Люся, которая всех бесила. Тата Алатова

людьми. Пытаюсь казаться менее привлекательной и более устрашающей.

      – Для этого тебе хватает черной помады, – хмыкнул Ветров, а потом нахмурился: – У меня нет никаких данных о твоем психологе.

      – Он онлайновый.

      – И вы с ним обсуждали твою видовую принадлежность?

      – Конечно, – удивилась Люся, – детские травмы, юношеские переживания. Маленькой я боялась, что так и останусь в своей архаичной форме, не смогу вернуться в человека. В юности мне было очень стремно из-за стереотипов. Ну знаешь… поцеловать лягушку… – Табуированная тема давалась, как всегда, тяжело, и Люся запнулась. – Типа ты, такая дура, сидишь на болоте со стрелой во рту…

      Увидев наконец, каким хищным стал взгляд Ветрова, она замолчала.

      – Скинь мне все данные своего психолога, – коротко бросил он. – Блин, Люся!

      – Ага.

      Ветров уже привычно расстелил себе на диване, самостоятельно достав белье из перевернутой кладовки.

      Бардак вокруг царил адский.

      Люся все медлила, будто спальня была за тридевять земель от дивана. Стояла на пороге гостиной, разглядывая, как Ветров снимает часы, ставит мобильник на зарядку. Его волосы были влажными после душа, и резкий запах мужского дезодоранта ощущался лишним в этой квартире.

      Чуть красивее обезьяны, вынуждена была признать она, хоть это противоречило Люсиному принципу не шеймить людей за внешность. Ну правда же! Почти сросшиеся брови, маленькие узкие глаза, кривой рот, коренастая невысокая фигура.

      Он не обращал на нее никакого внимания, как будто это было в порядке вещей – топтаться на пороге и бесцеремонно таращиться на человека. Щелкнул выключателем, улегся на диван, аккуратно накрывшись одеялом, сложил руки на груди и закрыл глаза.

      – И чего тебя вообще потянуло в видовую полицию? – спросила Люся.

      Свет горел только в ее спальне, и яркий прямоугольник из темноты казался неестественно белым. Как будто операционная.

      И откуда такие странные ассоциации?

      – Из-за одной стервы, – не открывая глаз, сонно сказал Ветров.

      – А я тут при чем?

      – А ты тут при чем? Я говорю о той мерзавке, к которой я тогда ехал.

      Люся как-то сразу поняла, когда «тогда». ДТП в состоянии алкогольного.

      – Та девушка, к которой ты мчался, – припомнила она, – лада. Неожиданный выбор для студента-марена.

      – Не то слово, – согласился он спокойно. – Все воспевают лад – ах, они такие одухотворенные. Мечтают о семье, растворяются в детях, идеальные супруги, идеальные родители. Символ чистоты и невинности, мать их. Мне досталась чокнутая на всю голову.

      – Да ладно преувеличивать, – фыркнула Люся, – ни разу не встречала человека, который хорошо бы отзывался о своих бывших.

      – Она была одержима желанием побыстрее выскочить замуж, а я вообще не собирался жениться. Случайно вляпался в эти отношения, думал – ничего серьезного, мало ли с кем ты спишь в двадцать лет.

      – Вот дурак! – Она пораженно покачала головой. – Лада тебе не ярилка, с ладами нельзя просто спать. Это чревато.

      – А