Княжна Тараканова (сборник). Григорий Данилевский

сидел в гостях причт другой вновь устроенной соседней церкви.

      – Вы слышали, батюшка? – передавали весть Щелковой услужливые собеседники, – тут возле, по донскому тракту, ехала помещица, и ее лакей на дороге бросил?

      – Нет, не слышал. Куда же она сама-то ехала?

      – В Севастополь, что ли, – ответил соседний пономарь.

      – Что вы, что вы! В нашем уезде, в нашем городе уже живет, поселилась и квартиру у моей тещи наняла! – возразил дьякон.

      – Зачем же это она приехала? – спросил отец Павладий.

      – По делам. Никого не принимает, живет тихо, в церковь только ходит к отцу Анисиму и, кажется, очень скучная. К дочке учителя искала.

      – А лакей ее?..

      – Так и пропал без вести; ключи от чемоданов унес, должно быть, по ошибке, а вещей ничего не тронул.

      – А!

      Панчуковский, неведомо ни для кого, нанял у колониста за Мертвою фургон и поехал за Дон. Там он легко нашел станового, которого имя узнал от Щелковой, явился к нему, будто бы от лица помещицы, у которой сбежал слуга, назвался чужим именем, предложил становому малую толику за справку, получил доступ к его переписке и с худо скрываемым трепетом сел читать объявление Перепелицыной о слуге. Становой, обрадованный в своей глуши нежданно упавшею с неба манною, толкал из приемной своих грязных ребятишек, извинялся, что жена его нечесаная попалась гостю на крыльце, и передавал какие-то новые политические слухи.

      Панчуковский впивался глазами в каждую строку простого, по-видимому, и незамысловатого объявления. Из последнего только, кажется, и можно было узнать, что вот бежал лакей Петрушка Козырь, а приметы ему такие-то, то есть почти никаких, как водится.

      – Уж и край! – проговорил становой, как видно начитанный и литературно натертый малый, – вон этого зовут Петрушкой! Да если бы сюда Чичиков из «Мертвых душ» заехал, и его бы, кажется, Петрушка тут от него бежал, почуяв здешнюю волю, о которой они там на севере-с и не предполагают…

      Панчуковский, увидев в бледном и смиренном, по-видимому, становом такие литературные занозинки, сдвинул брови, и, как ни занят был другими мыслями, резко спросил:

      – Вы где учились?

      – Из здешней войсковой-с гимназии исключен-с за стихи на инспектора классов-с.

      – Гм! Когда же у вас времени хватает здесь за службой еще книжки читать?

      – Находим-с. А вы тоже любитель просвещения?

      – О да! да!

      – И у вас книжки хорошие есть? Вот если бы почитать! Здесь один ученый журналист недавно проезжал на Тамань. Я узнал о его проезде через мой участок и тридцать пять верст за ним гнался, чтобы только увидеть его.

      Панчуковский кашлянул, ничего не ответил и, кусая до крови ногти, опять стал перечитывать бумагу. Он встал, начал надевать перчатки.

      – Куда же эта барыня проехала?

      – Не знаю-с.

      – Слугу не нашли?

      – Где их тут найти! Помилуйте! У нас тысячи, десятки тысяч таких дел о беглых…

      Панчуковский вышел на крыльцо.

      – Одно могу сказать, – прибавил становой, в мундирном сюртучке сбегая с крыльца к фургону, –