Сталин и разведка накануне войны. Арсен Мартиросян

штабами по вопросу о координации действий против СССР[91].

      В середине 1931 г. советская разведка докладывала о тяжелом экономическом положении Германии и о готовности канцлера Брюнинга прибыть в Париж и принять помощь на предлагаемых Францией условиях. Как уже указывалось выше, речь шла об использовании возникших у Германии финансово-экономических трудностей для принуждении ее не только к отказу от Рапалло. Главная цель состояла в принуждении ее к отказу от пролонгации советско-германского договора о нейтралитете и ненападении от 24 апреля 1926 г., 5-летний срок которого как раз и истек весной 1931 г. На повестке дня по-прежнему оставался и вопрос о создании объединенной панъевропейской армии по франко-германскому плану Фоша – Рехберга, ударная роль в которой отводилась именно рейхсверу. Все это было предусмотрено еще «планом Гофмана».

      Куда конь с копытом, туда и рак с клешней – от своих западных хозяев не отставала и белая эмиграция, намертво связанная с ведущими центрами силы и спецслужбами Запада. Она часто выбалтывала самые сокровенные планы Запада.

      Видный в царской России промышленник В. Рябушинский опубликовал 7 июля 1930 г. в эмигрантской газете «Возрождение» статью, в которой призвал все западные страны напасть на Советский Союз, обещая западному капиталу огромные прибыли от эксплуатации захваченных природных богатств СССР. Рябушинский обосновывал необходимость нападения на Советский Союз… моралью – поскольку война поможет покончить с мировым кризисом, «аморально», видите ли, отказываться далее от вооруженной интервенции против СССР?![92] Разумеется, что немедленно выступило и руководство военной эмиграции. Глава РОВС генерал Миллер уже в начале января 1931 г. сообщил, что он может немедля поставить сто тысяч обученных солдат и офицеров в качестве белогвардейского контингента интервенционистской армии[93]. Эмигрантская пресса без устали вопила о необходимости и неизбежности срочной интервенции Запада против СССР, настаивая на огромной роли, которая должна была быть отведена эмигрантским войскам. Лидеры эмиграции призывали Запад принять участие в войне против СССР. Так, в номере от 7 февраля 1931 г. журнала «La Russie et le monde slave» В. Мережковский писал, что-де «новая война вот-вот должна вспыхнуть и весь мир должен принять в ней участие»[94].

      То есть по-прежнему пребывая в диком озверении от проигрыша, белая эмиграция не только откровенно призывала к развязыванию мировой войны против своей же Родины – России, хотя бы и Советской. Она прекрасно знала, что готовится крупномасштабная вой на против России, подчеркиваю, хотя бы и Советской. И делала все от нее зависящее, чтобы война не только состоялась, но и была бы ускорена. А что погибнут миллионы соотечественников, прежде всего русских, – так и черт с ними, с миллионами-то, рассуждала белая эмиграция!

      Попытки организовать

91

Там же.

92

Черняк Е. Б. Жандармы истории. Контрреволюционные интервенции и заговоры. М., 1969. С. 381.

93

«Sunday Referee», Jan. 4, 1931. W.T. Goode, Is Intervention in Russia a Myth? An Excursion into Recent Political History. London, 1931. P. 115–116.

94

Черняк Е. Б. Жандармы истории. Контрреволюционные интервенции и заговоры. М., 1969. С. 382.