Любовь приходит в черном. Анна Чарова

не идет на контакт. – Ямяк оглянулся назад. – Но ладно, только быстро.

      Камера в руках оператора дрогнула и поплыла вдоль коридора, выхватывая одинаковые двери, похожие на тюремные, и периодически возвращаясь к гордо расправленной спине Боброва, который по наставлению Ямяка надел медицинский халат, но застегивать не стал, чтобы не прятать загорелую грудь с цепью и черными завитками волос.

      Сначала Марине подумалось, что Оливия спит, повернувшись лицом к стене и поджав ноги, но Ямяк протопал к ней, потормошил:

      – Оливия, вставайте. Надо на процедуры.

      Протяжно вздохнув, незнакомая усталая женщина села, бездумно уставилась на Боброва. На ней была серая пижама, похожая на тюремную. Волосы висели неопрятными сосульками, под глазами залегли черные круги, бескровные губы шевелились, будто она читает молитву.

      Марине безумно захотелось разреветься: пришло понимание, что Оливия никогда не станет прежней, она выгорела дотла, осталась ее бледная репродукция. Увиденное проняло даже Боброва: растеряв уверенность, он переминался с ноги на ногу.

      – Скажите, Оливия, – пробормотал он. – Человек на фотографии, кто он?

      – Уходи, Шурик, нам не о чем разговаривать, – пробормотала она, плюхнулась на кровать и отвернулась лицом к стене.

      И Алик, скукожившись, попятился. Казалось, его локоны зашевелились от страха, будто из глаз Оливии на него смотрела сама смерть, дышала затхлым, облизывала беззубые десны и шамкала: «Смотри и помни. Мои, вы все мои».

      Сюжет продолжился разговором с Ямяком, который поостерегся давать прогнозы, сказал только, что попытается добиться ремиссии с помощью препаратов.

      Увлеченная, Марина не заметила остановившуюся позади и вытянувшую шейку Кристину.

      – Ниче себе ее накрыло, – прокомментировала она. – Никогда не понимала, как можно себя так изводить из-за мужиков. Их же, как грязи.

      – Ты так говоришь, будто никогда не влюблялась, – с укором сказала Таня.

      – Пфф. – Кристина повела плечами, села на кресло и закинула ногу за ногу, сегодня, вероятно, чтобы отпугнуть лето, она обула черные кружевные сапожки. – Надо голову на плечах иметь. Ну какая выгода с тех красавчиков? Меня Вигандас во Францию возил и купил кулончик с совой, вы его помните. – Она закатила глаза. – Там прямо в центре Парижа есть кафешка, где настоящий сметанный соус, не то что у нас! Они в соус муку не добавляют.

      – А еще в Париже бутики, – проворчала Таня. – Кроме жрачки и шмота, тебя что-нибудь интересует? Например, была ли ты в Лувре?

      – Ой, перестань ты уже. А Толик мне юрфак оплачивает, два года осталось учиться.

      «А потом такие с людьми работают», – подумала Марина и промолчала.

      Сегодня всем требовалось сдать план работы на следующую неделю. Если сотрудники сами не придумывали, о ком писать, то задание давала креативная группа, как правило, оно было нудным и плохо оплачиваемым. Кристина страдала отсутствием фантазии, и весь ее материал – плод размышлений этой креативной группы. Марина