Последние часы. Книга III. Терновая цепь. Кассандра Клэр

Гордился, что сумел найти рисунок, который ей понравился.

      Он ходил по комнатам, зажигая газовые лампы, прошел через столовую, мимо кабинета, в котором они с Корделией столько раз играли в шахматы.

      На цокольном этаже горел свет. Не снимая пальто, Джеймс осторожно спустился в кухню и подскочил на месте от леденящего кровь вопля.

      Выхватив кинжал, он разглядел в свете очага Эффи, которая стояла по другую сторону кухонного стола. Она выставила перед собой деревянную ложку как гладиаторский меч. Седые букли тряслись.

      – Батюшки! – воскликнула служанка, узнав хозяина. – Вот уж не ожидала, что вы сюда вернетесь.

      – Да, я вернулся, но ненадолго, – сообщил Джеймс, убирая оружие. – По некоторым причинам ближайшие несколько дней мне нужно провести в Институте. Дела, касающиеся только Сумеречных охотников.

      – А миссис Эрондейл? – с любопытством спросила Эффи. Она все еще сжимала в руке ложку.

      – Она будет жить у матери. Пока ребенок не родится.

      – Никто мне не сказал об этом, – сердито буркнула Эффи. – Никто мне ничего не говорит.

      У Джеймса начиналась головная боль.

      – Я уверен, она будет тебе очень благодарна, если ты соберешь кое-какие ее вещи. Завтра за ними приедут.

      Эффи буквально выбежала из кухни. Джеймсу показалось, что она обрадовалась, получив конкретное задание; а может быть, ей хотелось убраться подальше от вооруженного до зубов хозяина. Да, сегодня он определенно завоевывает сердца простых людей.

      Джеймс продолжал ходить по дому, зажигая лампы. Стемнело, и свет отражался в оконных стеклах. Он знал, что надо собираться, хотя в Институте, в его прежней комнате, остались кое-какая одежда и оружие. Он не мог решить, стоит ли брать вещи, имевшие ценность только как память. С одной стороны, ему не хотелось расставаться с ними. С другой стороны, он понимал, что, глядя в Институте на дорогие сердцу сувениры, привыкнет к мысли, что еще не скоро вернется на Керзон-стрит, что ему не суждено жить здесь с Корделией.

      Здесь все напоминало о ней. Прежде он не задумывался о мотивах своих действий. Но теперь ему было ясно, что, занимаясь отделкой дома и покупкой мебели, он надеялся порадовать Корделию, выбирал только то, что, по его мнению, должно было понравиться ей. Шахматная доска и фигуры, персидские миниатюры, резная панель над камином с эмблемой семьи Карстерс. Как он мог не понимать этого? Они договорились развестись через год, он верил, что влюблен в другую… И тем не менее, покупая обои и обстановку для дома, в котором он и Грейс якобы должны были когда-нибудь поселиться вместе, он ни разу не подумал о своей «возлюбленной».

      Браслет действовал тонко. Возможно, несколько месяцев назад Джеймс удивлялся тому, что интересуется не Грейс, а другой женщиной и ее мнением. Но браслет мешал ему размышлять о подобных вопросах. Сейчас Джеймс не мог восстановить ход своих мыслей. Это было так странно, осознавать, что он ничего не помнит, столько времени провел как в тумане; он пришел в себя слишком