За старшего. Шамиль Идиатуллин

вздохнул, не спеша надел очки, внимательно изучил документ, сличив портрет с моделью, и отметил, снимая очки:

      – Тут отдел и специализация не указаны.

      – Не положено, – сказал Матвеев, убираясь в кресло вместе с документом. – Но промышленная безопасность в мои обязанности входит, если вы об этом.

      – И вы, получается, за всю страну… Ну ладно. Допустим. Теперь по поводу чужих. Кто интересует, конкретней: смежники, шпионы, инвесторы – кто?

      Матвеев поднял брови и спокойно уточнил:

      – А все в наличии, что ли? Вот все и интересуют.

      – Тогда вам не ко мне. Шпионами и диверсантами зам по общим и безопасности занимается, инвесторами – финансовый, смежниками – снабжение и главинж. Я их сейчас предупрежу. И они квалифицированно…

      – Сергей Иванович, Сергей Иванович, стоп. Прошу прощения – я с ними, будет нужда, непременно пообщаюсь. Мне хочется ваше мнение узнать.

      – Хочется, – пробормотал Шестаков, но решил сдержать раздражение. – Знаете что, Денис, э…

      – Просто Денис.

      – Валерьевич, – упрямо вспомнил Шестаков. – Я человек, скажем так, государственный. Передо мной конкретную задачу поставили и конкретные сроки. Я должен ее решить и уложиться. Я этим и занимаюсь. Мне отвлекаться на сказки, оправдания и шпионские истории – некогда.

      – И все-таки…

      – И все-таки давайте я для краткости объясню: лично я никакого чужого воздействия на мой завод не ощущал и не ощущаю. Если вы, конечно, не считаете, э… ну вот мой приход сюда и в целом наведение здесь элементарного порядка как раз чужим влиянием. Надеюсь на это, понимаете?

      – О да. Я вас правильно понял – здесь это довольно распространенная точка зрения?

      – А меня это не волнует, – с искренним удовольствием сообщил Шестаков. – Точка зрения, глас народа, любимый дедушка – это всё не моя забота.

      – Распространенная, – сказал Матвеев как бы про себя.

      Шестаков, закинув руки за голову, немного поразглядывал собеседника и вполголоса объяснил:

      – Молодой человек. Народ – он как баба. Любит того, кто имеет. Физиология такая. Через полгода, если меня переведут куда, хоть в «Газпром» начальником, ползавода будет плакать и кричать, что кровиночку обидели, а предприятие дьяволу отдали. Даже если этот Неушев вернется – ему предъявят ровно то, что мне предъявляют. А-а-а, губят дело всей жизни, всех людей, не допустим, а-а-а. На это оглядываться – себя не уважать. Не советую.

      – Спасибо. То есть вы считаете, что арест Неушева – это такой его перевод как бы в «Газпром».

      – Не рекомендую меня раздражать, Денис Валерьевич. Смысла и пользы нет. Я предпочитаю сам выбирать поводы для раздражения.

      Матвеев смущенно засмеялся.

      – Да я и не пытался, выразился неудачно. Тут кругом все говорят, что Неушев из этого кресла в СИЗО буквально переводом и отправился.

      – Я если жену и любовницу грохну… Тьфу-тьфу-тьфу… В общем, а кто бы не отправился-то?