Петров, бесишь!. Маша Гладыш

ными манжетами. Под горлом сверкал бриллиант на булавке.

      После того, как Света пересказала ей свое резюме, в которое та и не глянула, хотя в продолжение разговора держала его в левой руке, на безымянном пальце которой было надето широкое обручальное кольцо, Мария Ивановна сняла трубку и набрала внутренний номер:

      – Зайдите-ка шустро, девчонки.

      Не успела Света вздохнуть и двух раз, как в холле появились еще две прилизанные старушки в кружеве и бриллиантах.

      В первый момент Света решила, что они тройняшки, и лишь приглядевшись, поняла, что это не так. Хотя даже проработав в салоне «Мария» три недели, она продолжала их путать. Благо все троих звали Мария: Мария Ивановна, Мария Петровна и Мария Эдуардовна.

      Ой, мы немного забежали вперед. Отматываем обратно!

      – В теперь повтори ещё раз все, что рассказала мне до этого, – сказала торжественно Мария Ивановна и таинственно подмигнула подружкам.

      Впрочем, Свете все вокруг казалось таинственным – а, прежде всего то, как салон красоты, которым управляет ровесница ее бабушки, а красоту наводят ее подружки, где внешнее убранство законсервировалось в конце 80-х – так вот как он смог дожить, досуществовать до начала 21-го века?

      – Меня зовут Света Петрова. Мне 34 годам. По образованию я филолог. Десять лет проработала в библиотеке. А потом переучилась на стилиста, и хочу работать у вас, – на одной дыхании выпалила Света.

      – Парикмахер, деточка, просто парикмахер, – поправила её Мария Ивановна. – Ну ничего, переучим.

      – А с чего, зайчонок, ты решила из храма культуры перейти в храм красоты? – вступила в разговор Мария Петровна.

      Свету называли зайчонком в последний раз лет семь назад в процедурном кабинете, когда брали кровь из вены, поэтому она смутилась и замялась, хотя заранее подготовила правильный, хоть и неправдивый ответ.

      – Я хочу путешествовать. А с зарплаты библиотекаря на путешествия не накопить.

      – А у нас, значит, можно накопить? – улыбнулась Мария Эдуардовна и повернулась к Марии Ивановне. – Ты права, дорогая, она чудо.

      Мария Ивановна ласково и довольно улыбнулась.

      – Отлично, деточка, завтра выходи к девяти. И, будь любезна, не опаздывай!

      – Да я раньше приду, к восьми. Нет, семи, – за время беседы с тремя Мариями она окончательно помолодела на двадцать лет, и больше четырнадцати себе бы не дала.

      На следующий день она, как и обещала, примчалась к восьми утра, час простояла у запертой двери, а ровно в девять её жизнь совершенно изменилась.

      В салоне «Мария» кроме трех Марий, работали ещё четыре старушки. Их звали вычурно и старомодно под стать заведению: Капитолина Макаровна, Аглая Романовна и Элеонора. Элеонора, как единственный в салоне мастер мужских стрижек, взяла Свету к себе в подмастерья. Это не для красного слова – это Элеонора так сказала.

      Четвёртой старушкой была уборщица Марианна Анатольевна. Первое время Света, едва завидев её со шваброй – не новой с автоматическим отжимом, а старой палкой, на которую было намотано, что-то похожее на ночную рубашку – кидалась помогать. Но Марианна Анатольевна была начеку. Намертво вцепившись в палку, она тянула её на себя и злобно сверлила Свету взглядом. Та окончательно сдалась, когда битва за швабру закончилась опрокинутым ведром с грязной водой, а Марианна Анатольевна, закрыв лужу от Светы грудью, прошипела.

      – Посидеть меня хочешь, пигалица? Знаю я вас, малолеток.

      Света, услышав про малолетку, приосанилась и оставила попытки помочь старушке. Но отношения их ещё долго оставались натянутыми. А в конце рабочего дня, проходя мимо Светы, с пухлым пакетом, набитым продуктами, Марианна Анатольевна всегда перекладывала его в другую руку. Подальше от Светы. А то мало ли.

      Зато с остальными старушками у неё сложились прекрасные отношения. От женских стрижек Свету, правда, отстранили почти сразу. После окрашивания болтливой блондинки, которая перестала быть болтливой, когда боль от осветляющей краски стала совсем неприятной, а Света, которую она позвала, развернула фольгу и стала дёргать её за волосы.

      – А что это вы там делаете? – жалобно поинтересовалась блондинка.

      – Рано снимать. Волосы ещё плохо выдергиваются, – профессионально ответила Света.

      К ней как по волшебству тут же прилетели две Марии, под локотки увели в служебные помещения, блондинку отпоили травяным настоем собственного изготовления, слезы вытерли, волосы спасли.

      –Но меня так учили, – рыдала потом Света над ромашковым чаем. – Когда волосы легко вырываются, можно краску смывать. Вы меня уволите?

      – Нет, деточка, – успокоила её Мария Ивановна, – но работать ты пока будешь только с мужчинами.

      Это хорошо, что с мужчинами. В салон «Мария» обычно ходили представительные господа за пятьдесят пять – этим обесцвечивать волосы (если они остались) в голову не придёт.

      В салоне, к удивлению, Светы дела шли очень хорошо. Запись велась на месяц вперёд. Мария Ивановна только успевала заносить