Рославлев, или Русские в 1812 году. Михаил Загоскин

всю барщину в сад. Слышишь?

      – Слушаю, батюшка! Только, воля ваша, если мы едак день за день…

      – Прошу покорно!.. Ах ты, дуралей! Что ты, учить, что ль, меня вздумал?..

      – Да не сердись на него, – перервал Сурской, – ведь он заботится о твоей же пользе.

      – Не его дело рассуждать, в чем моя польза. Ну, что стоишь? Пошел!

      Староста, поклонясь в пояс, вышел из комнаты.

      – Да что ж, я не дождусь лекаря? – продолжал Ижорской. – Трошка! ступай скажи ему, что я его два часа уж дожидаюсь… А вот и он… Помилуй, батюшка, Сергей Иванович! Тебя не дозовешься.

      – Извините! – сказал лекарь, поклонясь Сурскому и Рославлеву, – я позамешкался: осматривал больницу.

      – Я за этим-то тебя и спрашивал. Ну что, все ли в порядке?

      – Кажется, все.

      – Ну, то-то же! О моей больнице много толков было в губернии. Смотри, чтоб нам при его превосходительстве себя лицом в грязь не ударить. Все ли расставлено в порядок и пробрано в аптеке?

      – Точно так же, как и всегда, Николай Степанович!

      – Как и всегда! Ну, так и есть – я знал! Эх, братец! Ведь я тебе толком говорил: сегодня будет губернатор, так надобно… ну знаешь, любезный!.. товар лицом показать.

      – Я вам докладываю, что все в порядке.

      – А в больнице? – Окна и полы вымыты, белье чистое…

      – А прибиты ли дощечки с надписями ко всем отделениям?

      – Хоть это бы и не нужно: у нас больница всего на десять кроватей; но так как вам это угодно, то я прибил местах в трех надписи.

      – На латинском языке?

      – На латинском и русском.

      – Хорошо, братец, хорошо! А сколько у нас больных?

      – Теперь ни одного.

      – Как ни одного? – вскричал с ужасом Ижорской.

      – Да, сударь! Третьего дня я выписал последнего больного – Илюшку-кучера.

      – Зачем?

      – Он выздоровел.

      – Да кто тебе сказал, что он выздоровел? с чего ты взял?.. Взможно ли – ни одного больного! Ну вот, господа, заводи больницы!.. ни одного больного!

      – Так что ж, мой друг? – сказал Сурской.

      – Как что ж? Да слышишь: ни одного больного! Что ж, я буду комнаты одни показывать? Ну, батюшка, Сергей Иванович! дай бог вам здоровья, потешили меня… ни одного больного!

      – Помилуйте! что ж мне делать?

      – Что делать? А позвольте вас спросить: за что я плачу вам жалованье? Вы получаете тысячу рублей в год, квартиру, стол, экипаж – и ни одного больного! Что это за порядок? На что это походит? Эх! правду говорит сестра: вот вам и русской доктор – ни одного больного! Ах, боже мой! Боже мой! Ну, батюшка, спасибо вам – поднесли мне красное яичко, – ни одного больного! Да, кончено, господин русской доктор, кончено! Во что б ни стало заведу немца… да, сударь, немца! У него будут больные! Господи боже мой! ни одного больного!.. Смейтесь, господа, смейтесь. Вам что за горе! Не вы станете показывать больницу губернатору.

      – А что, Рославлев, – сказал шутя Сурской, – не выкупить ли нам его из беды? Прикинемся-ка больными!

      – Эх, братец, что за шутки!

      – Какие шутки?