Затмение. Андрей Беляков

Сергея Геннадьевича и второго пилота Афанасьева Алексея Юрьевича нежился под ласковым августовским солнцем. А солнце пока и не думало сбавлять обороты и щедро награждало каждого, кто желал этого, теплотой и загаром, нежностью и лаской. Рядом топлес загорали две чернокожие девушки. Красотки лежали на животе и оживленно беседовали между собой, размахивая ножками, и их французский щекотал уши.  Яркие трусики (одна была в розовых, другая в желтых) на фоне их темных, упругих, аппетитных ягодиц – все это притягивало и манило взгляд. Любуясь девушками, Алексей подумал: «Хорошо, что я в очках от солнца, так бы пришлось отводить глаза, а этого так не хочется делать.» И тут он услышал:

      – Викторович, а у тебя когда-нибудь был опыт с чернокожей женщиной?

      – Бог миловал, Геннадьевич, а почему ты спрашиваешь?

      – Глянь, какие красотки, прям глаз радуется.

      – В нашем возрасте только одно и радуется, что глаз. Это вон Алексей пусть беспокоится и  поменьше заглядывается в их сторону.

      Девушки тем временем сели, продолжая беседу, французский журчал, и Алексей почувствовал возбуждение. У одной грудь была небольшая, можно сказать, маленькая, уместилась бы в ладонь, но от этого  ничуть не менее привлекательная; у второй – на пару размеров побольше, но подтянутая и фигурная такая, она так колыхалась в такт движения ее рук, что Алексей на секунду зажмурил глаза, а девушка продолжала что-то страстно рассказывать подруге. Возбуждение нарастало, и Алексей почувствовал колики внизу живота.

      – Идем, окунемся, мужики,  – позвал коллег Сергей Геннадьевич.

      – Идем,  – поддержал Павел Викторович.  –  Алексей, пошли, че лежишь-то, схватишь солнечный удар.

      – А? Да-да, я чуть позже, идите,  –  и он уткнулся лицом в полотенце…

      А на обратном пути из Ниццы в Москву, когда полет давно перевалил за вторую половину, а командир дремал, откинувшись в своем кресле, а инструктор – в первом ряду бизнес-класса, Алексею снова привиделись эти чернокожие красавицы, и он вновь ощутил возбуждение. «Да что ж за наваждение такое»,  –  молвил про себя молодой пилот и встряхнул головой. Он нажал кнопку внутренней связи и попросил Люсю принести ему кофе. В кабину постучали. Алексей открыл дверь.

      –Проходи,  – пригласил он стюардессу.

      – Вот, Алексей Юрьевич, Ваш кофе, одну ложку сахара я добавила, как Вы любите.

      Вместе с Люсей в кабину ворвался запах утренней свежести, какой-то прохлады и цветочного аромата. Он только усугубил состояние Алексея. Почувствовав что-то неладное, девушка вспыхнула и вмиг покраснела.

      – С Вами все в порядке?  –  произнесла Люся.

      – Да, –  буркнул Алексей, а сам уставился на родинку на ее шее. Так захотелось поцеловать девушку в раскрасневшуюся шею и лизнуть мочку ее уха.

      «Люся, милая моя, помоги, пожалуйста, ну, чего тебе стоит? Давай пройдем с тобой в туалет, 5-7 минут, я буду нежен и внимателен, обещаю; только помоги!»  –  кричал внутренний голос, вслух же Алексей произнес:

      – Люсь, ты не могла бы побыть с Викторовичем минут десять, в туалет схожу, мы вошли в воздушное пространство Белоруси, полчаса нас никто не потревожит.

      – Конечно, конечно,  – успокоилась та.

      В туалете Алексей набрал в руки воды и плеснул себе в лицо. Наваждение в виде чернокожих девушек не проходило, возбуждение тоже. Пилот попробовал взять себя в руки и рассуждать спокойно. «Порнушка проблему не решит, нет, не решит. Нужна женщина, живая женщина, из плоти и крови, с запахом утренней свежести, с нежной кожей, грудью, сладкими губами; почувствовать ее каждой клеточкой, каждой частью своего тела.» Где взять женщину эту? Проститутка?  – Не вариант, не везло Алексею с проститутками; может и есть, конечно, достойные, но пилоту всегда попадались какие-то непрофессионалки, не скрывающие своего безразличия – наоборот, показушно демонстрирующие его, и молодой человек завязал с ними. Вадим? Единственный друг детства, не связанный с Алексеем работой. «Да, прилечу, вечером обязательно позвоню Вадиму, он должен помочь.» Обдумав все это, пилот успокоился, видения прекратились, он снова умылся и зашел в кабину. Командир уже не спал и что-то оживленно рассказывал Люсе; та сидела в кресле второго пилота и улыбалась.

      – О, Алексей, мой помощник, рука моя правая, а я тут Люсе рассказываю, как мы год назад из Амстердама неделю вылететь не могли, циклон у них был, помнишь?

      – Помню,  –  улыбнулся Алексей.

      – Люсь, может, сделаешь нам кофейку, через час начнем снижаться, взбодриться бы. И Алексею сделай, доверю ему посадку в Москве, пора начинать, вместо себя готовлю.

      – Так он этот не выпил,  – стюардесса указала на поднос с полной чашкой кофе.

      – Ну, повтори, будь любезна, ну, приспичило человеку, с кем не бывает.

      – Хорошо, Павел Викторович, конечно.

      Когда Люся проходила мимо, Алексей задержал дыхание, чтоб  не вдыхать ее духов, и опустил глаза.

      – Ну, присаживайся, пилот,  давай повторим с тобой азы посадки,  – обратился к Алексею Павел Викторович…

      – Вадим, привет.

      – О,