.

Лучник улыбнулся: «Сколько ж вождей наштамповали!? Что в подвалах авиационного, что в мастерских Рудгормаша, что на Шинном заводе. Даже здесь остался!»

      Да, хранили Ильичей везде. Каменных, бумажных, холщовых. Железных и даже стеклянных. Как и двадцать, и пятьдесят лет назад. Может, просто по народной привычке. Везде. Но это место было особенным. Сюда редко ступала нога человека, ибо считалось, что имя этому месту – Смерть. Сэмэ, кажется, так называли старуху с косой юми…

      Холст в дубовой раме неплохо сохранился, как и другие послания из прошлого. Лебедка разбитого лифта, непонятного назначения прибор со штампом «Made in Austria», метровые стрелки от громадных часов, набор почерневших гаечных ключей, урна для бумаг, железный серп со сломанным молотом, два перевернутых кривых стола и стул о трех ножках, связка ржавых ключей на гвозде, даже сколотая хрустальная пепельница на бетонном полу. Лучник поднял ее, повертел в руках и понял, как же он хочет курить. За последний год он затягивался дважды, и было это незабываемо. Что это были за листья, он уже не помнил, но будоражащий аромат самокрутки он навсегда унес из странного заведения бандитского Левобережья с еще более странным названием – бар «Сто лет одиночества». Напротив Лучника сидел Кочегар с красным революционным бантом на черной кожанке и рассказывал увлекательные истории из прошлого, а потом брал трехструнную гитару и затягивал что-то из Хоя. Крепкие парни с Машмета неумело подпевали Кочегару. А над всем этим веселым безумием парил ароматный сизый дымок от раскуренных самокруток.

      …Снова раздался смех. Лучник знал: живоглоты рядом. Он чувствовал их мерзкое дыхание, он ждал их приближения на каждом этаже, он жаждал показать им свою силу, не применяя оружия.

      – Ну, идите ко мне, уродцы!

      Эти мерзкие существа, заражавшие людей странным вирусом, невольные любители полакомиться живой человеческой плотью, были для него не более чем игрушкой. Для подавляющего большинства – хохочущей смертью. Их тихий зловещий смех шел откуда-то с седьмого этажа. Ближе, ближе, ближе…

      Лучник сделал шаг к лестничной клетке: по отбитым ступеням прямо к нему медленно крался грязный подросток-оборванец, его губы были перепачканы желтой слизью, голова странно подергивалась из стороны в сторону, взгляд блуждал и никак не мог сконцентрироваться на Лучнике. Но оборванец очень старался! За ним ползли два живоглота постарше. Они тошнотворно засмеялись при виде жертвы, из перекошенных ртов закапали слюни. Снизу за Лучником с любопытством и испугом наблюдала худющая высокая женщина – в ее руках была истерзанная кукла, которую она то и дело прижимала к своим голым отвисшим грудям.

      Лучник шагнул навстречу живоглотам. Женщина истерично засмеялась, подросток попятился назад и, споткнувшись о ползущих, упал. Один из живоглотов зарычал, но тут же заткнулся и отвел взгляд. Лучник бросил в него пепельницу.

      – Кыш! – шепнул он и сплюнул.

      Живоглоты,