Волшебный свет любви. Наталья Батракова

ты тоже знал? – пристально посмотрела на него Катя. – Или подозревал, что у Виталика есть другая женщина?

      – Знал не знал, подозревал не подозревал – какая теперь разница? Все образуется.

      – Что образуется?

      – Помиритесь. Лучше прежнего заживете, уж поверь мне!

      – Папа, я к нему не вернусь, неужели ты не понял?! – недоуменно уставилась она на отца.

      – Простишь, никуда не денешься. Оно, конечно, правильно: пусть попереживает, понервничает. Только меру знай, со всякими там Ладышевыми не заигрывайся. Да, забыл спросить: это правда, что ты решила уйти из газеты?

      – А кто тебе сказал?

      – Виталик тут по делам заезжал на прошлой неделе, от него и узнал. Ты бы ключи и шубу забрала. Все бегаешь в курточке.

      – Ключи возьму – придется еще раз заехать на Гвардейскую за архивом… – согласилась Катя и задумалась. – Теперь понятно, почему тебе так не мил Ладышев… Не волнуйся, из газеты я не уйду. Но и к Виталику не вернусь, не надейся. И шуба его мне не нужна. Подарки дарят раз и навсегда, а не так, что сегодня это твое, а перестанешь меня слушаться – отберу. Как-нибудь обойдусь. И вообще, семья у нас давно кончилась. Просто жили под одной крышей два человека, создавали иллюзию счастья. А в том, что наскучили друг другу и стали чужими, боялись признаться даже себе. Если бы это было не так, не появилась бы у Виталика другая женщина.

      – Не суди так строго, дочка, – не согласился отец. – Ну ошибся. С кем не бывает?

      – А с тобой было? Вот признайся честно, ты изменял маме?

      – Ну… – растерялся отец.

      – Понятно, – грустно усмехнулась Катя. – Теперь понятно, почему ты его защищаешь.

      – Да не защищаю я никого! – опустил взгляд Александр Ильич. – Беда, конечно, что сама все узнала и увидела, здесь уж Виталику не отвертеться. Только и ты признай: не знала бы ничего – жила бы и дальше как у Христа за пазухой. Это я к тому, что горячишься ты, все до правды хочешь докопаться. Только какая она, правда? У каждого своя. И еще неизвестно, чья правдивее.

      – На сегодняшний день для меня бесспорно одно: я его не люблю. И он меня не любит, просто признать не хочет: крах семейной жизни никак не вписывается в образ мужчины-победителя. Пожалуйста, пообещай, что впредь не будешь заводить подобных разговоров и не станешь вмешиваться в мою личную жизнь, – пристально посмотрела на него Катя. – Иначе мы серьезно поссоримся, а это будет больно и несправедливо, так как ближе и роднее у меня никого нет.

      – А я и не вмешиваюсь, – поняв, что увещевать дочь бесполезно, отступил отец. – Добра желаю.

      – Спасибо.

      – Ты бы осталась у нас еще на денек, – пытаясь сгладить ситуацию, предложил Александр Ильич.

      – Не могу, папа. Дела у меня завтра, правда, – как можно мягче отказалась Катя, умолчав, что обещала Генке встретить его с поезда и отвезти в аэропорт. – Ты себя побереги, выглядишь неважно.

      – Все нормально, –