Плач по тем, кто остался жить. Сергей Юрьев

более в воздухе пахло перерастанием войны с внешним врагом в войну гражданскую. Все больше частей с трудом сохраняли подобие прежнего порядка, и все больше людей в них готовились к покиданию фронта. Параллельно же образовывались новые силы, подготавливающиеся к гражданской войне. И они смотрели на вчерашних боевых товарищей уже как на источник чего-то полезного или как на врагов, если те будут сопротивляться. Впрочем, читатели об этом неоднократно читали и видели в кино.

      Николай Семенович возвращался домой с ощущением обделенности судьбой. Он произошедшими событиями был лишен возможности стать лихим казаком, что сокрушал врагов и за то был овеян заслуженной славой. Он готовился к славному боевому пути, ради чего терпел все тяготы военной службы, но учеба постепенно сошла на нет, а вскоре вообще молодых казаков распустили по домам.

      И это при том, что атаман Каледин уже давно объявил в войске военное положение! В канцелярии им просто сказали уезжать отсюда к чертовой бабушке и даже забыли упомянуть про сдачу оружия и патронов. Оттого винтовка осталась у Николая. Шашка у него была «семейная», доставшаяся от умершего двоюродного дяди. Никифор Евлантьев сходил на склад и выпросил у служившего там дальнего родственника консервов и сухарей в дорогу. От Каменской до Боковской было около двухсот верст, так что поход предстоял немалый. К тому же путь мог невзначай удлиниться – Гражданская война на Дону уже велась. Никифор и Михаил в ней участвовать категорически не желали, а Николай еще не понял, за кем надо идти. Поэтому он пока рассчитывал добраться до дому, а потом… Потом будет видно. Оттого ребята должны были не просто добраться до родных куреней, а еще и не наткнуться на ту вооруженную силу, которой они не понравятся.

      Вообще, в январе на Дону воевали со всех сторон больше добровольцы, потому того, что их мобилизуют и поставят в строй, можно было не опасаться (в разумных пределах), но вот задержания и того, что отберут оружие и коней – вполне. Возможна была и отсидка до выяснения. Расстрелов они не ожидали, ибо о подобном не слышали. И их счастье, ибо ходить по тропинке бедствий лучше весело и с энтузиазмом, который поможет преодолеть все наличные бедствия, но немыслим без понимания, что происходит вокруг.

      У Михаила верстах в двадцати пяти жили родичи, так что он рассчитывал там разжиться овсом для коней.

      И они удачно миновали все беды на этой своей тропе. Только раз их кто-то обстрелял, но издалека и неточно. Что там в хуторе Вишневом сейчас за власть была – они не стали уточнять, а то вдруг при сближении точность стрельбы вырастет. Боевые действия шли в основном вдоль железных дорог (станцию могли и кружным путем обойти), поэтому стоило свернуть на неторную дорогу, где и двигаться можно было, и недобрых встреч избежать. Хотя и тяжело было ездить по дороге, заваленной снегом. Хозяева и хозяйки давали приют, стол и кров, как в старину, даже если и не были родственниками и знакомыми, так что трое молодцов удачно добрались и обняли своих родных.

      А после того им пришлось думать, как жить дальше. Как и всякая