Севастополист. Георгий Панкратов

там кто-то есть?

      – Думаю? Да я уверен, – спокойно ответил я. – Иначе куда бы призывали избранных?

      – А как они могут жить без окон? Без дверей? Может, их убивают там? Может, приносят в жертву?

      – Скажешь тоже, – хмыкнул я, – в жертву кому?

      – Может, это тюрьма, в которую заключили какого-нибудь исполинского бога, – хмуро предположила Керчь.

      Да уж, с догадками у этих ребят никогда не возникало проблем. Но тогда я не захотел их слушать.

      – Кто? Севастопольцы? – прыснула Евпатория. – Они и с нами-то, пятерыми, не знают, что делать… Куда б заточить… А тут – бога! Да ты видела вообще живого бога?

      Не знаю, как насчет богов – в артеках нам о них не говорили, – а вот одну богиню я в своей жизни точно видел. И видел прямо теперь. Я решил поспешить и подскочил так, словно меня ужалил огромный жук-черниловоз, которых здесь было в избытке. Под ногами что-то хрустнуло, я тихо выругался и посмотрел на землю. Там лежали очки Феодосии; их было уже не спасти. Не сказать, чтобы я расстроился. Но увидеть свое лицо в осколках чего-то, что только миг назад было единым целым, а теперь лежало, бесполезное, исчерпавшее себя, не так уж приятно. Я скривился и поспешил догонять Фе.

      Она замедлила шаг, словно давая понять: для того и уходила, чтобы я отправился за ней следом. Я поравнялся с ней. До линии возврата было далеко, но мы пошли еще медленней. Сзади слышался смех – Инкер набивал трубку сухим кустом, друзьям было чем заняться.

      – Ну как ты? – спросил я.

      – Тебе не надоело это все?

      Я взял ее за руку, она взглянула на меня и криво усмехнулась. Наверное, мы смотрелись красиво: бесконечная дорога, кусты, небо, парочка простых и молодых…

      – Ты – точно нет. – Я не хотел говорить о серьезном, хотя «серьезное» все чаще одолевало. Мы с Феодосией чувствовали друг друга, думали об одном. – Может, прокатимся вдвоем? Я развезу ребят…

      – Инкер меня достал, по правде говоря. Он же ко мне клеится. Ты что, не видишь? Даже сегодня, пока ты отходил куда-то там, а мы ждали в машине…

      – Он и к Евпатории клеится. Ты же знаешь… Наверное, думает: где-нибудь да получится.

      – Евпатория без ума от тебя. – Она посмотрела на меня острым взглядом, словно хотела пробуравить.

      – Знаю, – я пожал плечами.

      – И что ты думаешь?

      – Ничего.

      – А то, что твой друг ко мне клеится? Тоже ничего?

      Я понимал, к чему она клонит. Мне нравилась эта девушка, да, она была прекрасна. Но не хотелось говорить об отношениях, о планах, обо всех этих вещах, которые они, красавицы, так любят. Я вообще не знал, есть ли у нас отношения и должны ли они быть. Ведь мы всегда были друзьями. И то, что я чувствовал к ней, мне нравилось, но я сам не понимал до конца… Не понимал, что со мной, что с нашей компанией, что с миром и городом – ну да, это, в общем, одно и то же. Куда мне было понимать об отношениях? Я не хотел сдвигать этот камень с места – все и так хорошо, все нормально. А вот к Фе, похоже, приходила «жильца» –