Загадки Петербурга I. Умышленный город. Елена Игнатова

даже несли свои башмаки в руках до церкви, и я не мог понять, как они могли так легко ходить по снегу. Но что было очень неприятно, так это колокольный звон, который в России не прекращается, можно сказать, день и ночь… Так что нигде соседство с церковью не доставляет таких неудобств, как здесь…

      Мало-помалу офицер и стража привязались ко мне… Раз вечером один из гренадер сказал мне, что если я хочу выйти прогуляться на воле, то увижу весь город иллюминированным; то был один из праздничных дней, которые так часты в России… На одном из бастионов… нам открылся вид всего города; он показался восхитительной картиной; для меня же, давно не видевшего ничего, кроме стен своей комнаты, это было почти волшебное зрелище.

      Собор… по архитектуре один из прекраснейших храмов, какие только существуют. Гренадер мой вошел в него вместе со мною; но, по несчастью, дверь захлопнулась за нами так плотно, что мы не могли ее открыть изнутри. Я испугался, как бы бедняга солдат не повесился от отчаяния… Пока он изыскивал средства выпутаться из затруднения, я заметил в свете негасимой лампады две великолепные гробницы: императора Петра I и императрицы Анны, сел в пространстве, разделяющем их, и предался размышлениям о превратностях земного величия. Между тем гренадер мой отыскал маленькую дверцу, при которой стоял часовой, в руку которого я сунул червонец за оказанную нам милость выпустить нас. Мы весело возвратились в наше печальное жилище».

      Светское и религиозное образование в Петербурге и вообще в России того времени пребывало в печальном состоянии. Хотя открывались новые школы и различные учебные заведения для дворян, работала Академия наук; хотя религиозная Елизавета строго соблюдала посты и требовала того же от придворных настолько, что канцлер А. П. Бестужев-Рюмин должен был получить разрешение немного смягчить соблюдение поста от самого патриарха Константинопольского.

      Но торжественно богослужение проходило только в придворных церквах, а в приходских по большей части было грязно, тесно, священники были очень бедны и невежественны. От человека, принимающего сан священника, требовались лишь свидетельства о начальном образовании и честном поведении. Среди аттестаций столичных священников попадались такие: «школьному учению отчасти коснулся», «дошел до риторики и за перерослостию, будучи 27 лет, уволен». Прихожане в церкви вели себя шумно, а между священниками случались ссоры и даже потасовки.

      Не лучше обстояло дело и со школами. Образованных учителей было мало. Характерно воспоминание майора Данилова об Артиллерийской школе того времени (в ней учились дворяне): «Великий тогда недостаток в оной школе состоял в учителях. Сначала… было для показаний одной арифметики из пушкарских детей два подмастерья; потом определили… штык-юнкера Алабуева. Он тогда содержался в смертном убийстве (за убийство. – Е. И.) третий раз под арестом. Он хотя разбирал несколько арифметику Магницкого и часть геометрических фигур, однако был вздорный, пьяный