Заблудившееся счастье (сборник). Маргарита Лаврик

пожалел. Зинка стала требовать от него, чтобы он женился на ней. В его планах было дальнейшее обучение в институте. Глупо было бы жениться в семнадцать лет. Что бы он сказал своим престарелым родителям, которые положили все силы на то, чтобы их внук стал большим человеком в жизни. К чёрту его серебряная медаль? Обо всём этом он сказал Зинке. И, ещё сказал.

      – Почему ты не предложила себя в жёны Лёшке Васильеву? Он всем хвастал, как переспал с тобой.

      Зинка смутилась. Понятно было, о чём в конкретный момент, были её мысли. Хвастливые петухи!

      – Ладно, Ромка. Не бери в голову. Считай, что я пошутила.

      С той поры он старался обходить её стороной. Зачем она пригласила его на свой день рождения? Зачем он согласился?

5

      Утром, в начале восьмого, он вошёл в дом к Петровичу. Тот ещё валялся в постели и очень удивился приходу Романа.

      – Дед, ты чего это всё в постели валяешься? Некоторые люди уж давно на покосе.

      – Забыл! Совсем забыл. У меня склероз в гостях. Зашёл чайку попить, да не может выйти. У него, видать, тоже склероз.

      – У кого ещё склероз? – Переспросил Роман.

      – Как у кого? У склероза тоже может быть свой склероз. – Петрович сладко потянулся. – Ох, до чего же я люблю поспать! Это такое наслаждение, когда тебя любит собственная постель! Ещё с вечера зазывает, и зазывает. Дедушка, миленький, чего же ты так долго не идёшь ко мне! Смотри, какая я хорошая! Потрогай, какая я мягкая, да тёплая. Какая простынка беленькая, да ладненькое одеяльце, да пуховая подушечка! Ну, что же ты медлишь? Скорей раздевайся, я жду тебя! И так каждый вечер. Кто может устоять от таких ласковых слов? Только не я. Скорей раздеваюсь и ползу к ней, как заяц к удаву. А, она и рада стараться! Сейчас же укрывает меня ласково, и я тут же сплю. И спится мне и спится, никак не могу вырваться из её объятий. До чего досплю, что устану, а она всё равно, укрывает меня, да шепчет на ухо, поспи ещё, куда торопиться.

      Он вдруг, как будто что-то вспомнил, да как закричит громко.

      – Баушка! Я ись просил, али нет?

      – Ты чего разорался? Здесь глухих нет. – Роман даже оглянулся вокруг.

      – Не ору я, а просто испугался. Думаю, если уже ись просил, а не встал, так ведь Сима моя ругаться станет. Знаешь ведь, какая она строгая.

      Роман хотел сказать деду, что пришёл к нему по делу, но тот не дал ему высказаться.

      – Ты-то хоть не ворчи. Сейчас встану. Знаешь, как трудно от неё вырваться?

      – От кого ты всё время рвёшься? – Удивился Роман.

      – От кого, от кого! От постели. Ты на что намекаешь?

      – Я думаю, что ты подпустил в постель, а теперь лежишь и сушишь.

      – Это кто тут подпустил, а теперь лежит и сушит? Я? Ты, чего хоть мелешь не дело! Да я, уж поди-ко, лет семьдесят в постель не подпускал. Нашёл чего сказать. Обидел деда.

      – Пошутил я, а на обиженных, воду возят.

      – Знаю,