Английские корни Третьего Рейха. От британской к австро-баварской «расе господ». Мануэль Саркисянц

о «военной слабости Германии» на момент передачи Невиллом Чемберленом чехословацких укреплений Гитлеру. Действительно, эти секретные показания подрывали доверие к британской «политике умиротворения», ведь Гальдер утверждал, что 21 дивизии Гитлера противостояли 35 хорошо вооруженных чешских дивизий, что на Западном валу стояло лишь 5 дивизий рейха. Таким образом свидетельство генерала Гальдера подтверждало, что «Мюнхен… стал чудовищным и незаслуженным триумфом гитлеровских методов запугивания. Он [Гальдер] даже рассказал о заговоре [против Гитлера], провалившемся благодаря неожиданному приезду Чемберлена в Германию». Правоту показаний Гальдера подтверждал, например, офицер Берлинского Штаба британского Главнокомандующего Стил. Более всего министерство иностранных дел Британии было обеспокоено возможностью «утечки этой информации… в особенности угрозой ее попадания в американскую прессу и тем, что разглашение этих вредных сведений повлечет за собой… демонстрации, направленные против военных преступлений». Однако, к счастью для Британии и ее престижа, «немецкое общество не стало критиковать англичан за то, что они не поддерживали заговоры против Гитлера», – отметил в 1951 г. начальник политического отдела Главного управления британской оккупационной зоны в Германии[54].

      И действительно, немецкие средства массовой информации не только почти не уделяли внимания критике подобного рода – более того, когда британская пресса сравнила «левого» министра финансов Оскара Лафонтена с гитлеровским гауляйтером (1998), немецкий деятель не стал в ответ напоминать о тайном сговоре Гитлера и Чемберлена. Когда английская «Daily Mail» (та самая газета, которая в свое время более чем все другие иностранные издания превозносила Адольфа Гитлера) развернула массовую кампанию против немецкого министра культуры, социал-демократа Михаэля Нойманна, называя его «преемником Геббельса»[55], он тем не менее не стал в ответ прибегать ни к одному из фактов, описанных в данной книге. Так как уже начиная с 1871 г. английские модели стали служить образцами для немецких политиков[56], а общественное мнение Германии при всех четырех последовательно сменявших друг друга режимах – монархическом, республиканском, нацистском и натовском – относилось к английскому государству как к «высшей политической школе», то напоминания о бесчисленных отсылках Гитлера к британским примерам до сих пор считаются в Германии «оправданием нацизма» и «правым экстремизмом» – какими бы антифашистскими они ни были по своей сути.

      Одна из причин такого «забвения» кроется в представлении о «коллективной вине» всех немцев, признание которой стало чем-то вроде пропуска в «свободный мир» НАТО и предпосылкой для «экономического чуда» при Аденауэре. Поскольку в 1944–1945 гг. немецкий народ не восстал против тех, кто привел его к войне и чудовищному поражению (как это отчасти было в 1918 г.), то многие бывшие нацисты смогли

54

Patricia Meehan, The Unnecessary War. Whitehall and te German Resistance to Hitler (London, 1992), p. 4, 389 f. (FO 371/46790, in the fi les of the Foreign Offi ce).

55

Sven Lindquist, «Exterminate all the Brutes» (London, 1996), p. 10; Schwetzinger Zeitung of 16. February, 1999: Ulrich Schilling-Strack, «Erst Lafontaine, dann Neumann».

56

Английское искусство управления государством было предметом зависти немцев, – отмечал в 1926 г. немецкий министр-демократ Отто Гесслер. – Прим. автора.