Ветер с севера. Симона Вилар

находила, что её жених не дурен собой. У него гладкая кожа, темные, узкого разреза глаза с мохнатыми ресницами. Она ничего не упустила – ни вьющихся зачесанных назад смоляных кудрей, ни благородной манеры держаться, ни узковатых плеч, ни гордой, как у отца, посадки головы. Проницательным женским взглядом она оценила его черное одеяние из прекрасного фризского сукна, украшенное вышивкой черным шелком на рукавах. Черное на черном… Привыкнув, что в одежде все должно быть ярким и бьющим в глаза, Эмма нашла в этом новшестве нечто чрезвычайно изысканное. На груди Ги покачивался крест, что придавало ему сходство с монахом, но крест этот был из великолепного светлого серебра с вкраплениями черных агатов. А его чеканный пояс с кинжалом в богатых ножнах был куда изящнее, чем тот, что сковал себе Вульфрад и теперь щеголял в нем перед сельскими красотками. Но думать о том, что она водит Вульфрада, как ручного медведя на привязи, сейчас не хотелось. Пусть Вульфрада заберет себе шустрая малышка Сизенанда, укравшая сегодня у лоточника украшение. Это она о нем страдала все время. А вот Эмме теперь интересен Ги из рода Анжельжер. И она снова толкнула его ногой о колено под столом.

      Ги только пуще покраснел. Как ему теперь себя вести?

      Сидевший рядом Эврар заметил происходящее и негромко рассмеялся:

      – В малышке просто бес сидит. Клянусь небесным светилом, на твоем месте я бы не спешил предстать с ней перед алтарем. Уж по крайней мере тебе следует сперва вызнать, не получил ли твою сговоренную невесту кое-то из этих…

      Эврар не договорил, когда Ги резко повернулся к нему:

      – Она дочь графа Байе и моя невеста. Будь любезен, Эврар, в дальнейшем отзываться о ней с сугубым почтением.

      Кривая ухмылка тронула губы мелита, усы его дрогнули.

      – Если меня не подводит память, кто-то еще вчера клялся всеми святыми, что готов посвятить себя Господу и нисколько не помышляет о браке. А сегодня я убеждаюсь, что сам Адам так не таял в раю перед Евой, протягивающей ему плод, как этот маленький святоша, забывший вдруг все свои намерения ради рыжей вертихвостки.

      Ги надо было ответить дерзкому, но смолчал. Просто смотрел, как юродивый местный послушник протягивает Эмме музыкальный инструмент с длинным грифом. А все вокруг улыбались и просили девушку спеть.

      Эмма и сейчас не заставила долго себя просить. Настроив лютню, она взяла несколько аккордов и вновь, заставляя умолкнуть шум собравшихся, взлетел её божественный бархатистый голос:

      Эй, наполните рога,

      Даром лозы виноградной,

      Сам бог Луг[43]

      Вступает в круг

      С песнею отрадной.

      Ги невольно нахмурился. Это была старая языческая песня о прежних богах, которых Церковь почитала демонами. Удивительно было слышать её из уст девушки, выросшей при аббатстве. Тем не менее монахи явно не были этим обескуражены, и Ги почувствовал, что здесь, среди лесов, еще более чем живы старые

43

Луг – древнее божество галльского языческого пантеона.