Рассказы о войне. Стивен Крейн

яло двигались по небу. На северном берегу безжалостно ревела длинная батарея орудий, дрожавших от ненависти к маленькой полуразрушенной колокольне, которая все еще смутно виднелась вдали, с неустрашимой решимостью устремляясь в небеса.

      Прижатый облаками к земле воздух дрожал от шума, который издавали огромные невидимые предметы. Земля тряслась от тяжелой поступи пехоты и оглушительного грохота пушек, возвещавших о том, что сейчас произойдет что-то страшное. Орудия на далеких высотах время от времени внезапно издавали истеричный рев, словно не могли молча выносить известия о том, что где-то рядом скапливаются вражеские войска и другие пушки выдвигаются на позиции. Все эти звуки, близкие и далекие, говорили о необъятности поля битвы, на котором должна была разворачиваться предстоящая драма. Но все же голоса орудий, казавшиеся невозмутимыми, несмотря на серьезную опасность, о которой они предупреждали, не могли разрушить необъяснимого красноречия людских слов, витавших в воздухе и напоминавших о надвигающейся схватке, от предчувствия которой перехватывало дыхание.

      Колонна по колено увязла в грязи на дороге. Солдаты неистово ругались на моросивший дождь, который заставлял их все время стоять очень прямо, чтобы спастись от капель, который попадали за воротники шинелей. Туман был неприятно холодным, как мокрая тряпка. Солдаты прятали руки поглубже в карманы, прижимая к себе ружья. Безжалостный приказ из штаба заставил их неподвижно стоять тут, в грязи, подобно тому, как всесильная природа принуждает камыши торчать в болотной тине.

      Они стояли и разговаривали, когда из подернутого дымкой городка на том берегу реки донесся грохот разгоревшегося боя. Когда звуки сражения на какое-то время стихли, солдаты снова начали обсуждать грязь, сильно преувеличивая количество часов, которое они уже провели в ожидании под дождем. Вдоль рядов проехал командовавший их дивизией генерал, и они приветствовали его с восторженным энтузиазмом, выкрикивая радостные предсказания об исходе грядущей битвы. Каждый солдат рассматривал его с особенным интересом, а потом говорил о нем с беззаветной преданностью и обожанием, рассказывая истории, в которых было очень мало правды.

      Когда ротные шутники своими неизменно тонкими голосами отпускали остроты в адрес товарищей, громкий смех проносился от шеренги к шеренге, а солдаты, которые их не услышали, наклонялись вперед и требовали повторить. Когда мимо них пронесли нескольких раненых с серыми, окровавленными лицами и глазами, полными той беспомощной мольбы о божьей помощи, которая всегда приходит с сильнейшей болью, стоявшие в грязи солдаты внимательно смотрели на них и время от времени просили санитаров рассказать о бое. Солдаты часто начинали хвалиться подвигами своего корпуса, дивизии, бригады, полка, а потом снова проклинали холодный дождь и грязь. Короче говоря, находясь так близко от смертельной опасности, они демонстрировали свое презрение к ней с той великолепной беспечностью, которая присуща только ветеранам.

      – Мы как куча деревянных солдатиков, – выругался Билли Демпстер, переставляя ноги в густой слякоти и бросая злой взгляд куда-то в пространство. – Сто лет тут стоим в этой грязи.

      – Да заткнись ты! – пробормотал его брат Дэн. По его тону было понятно, что голос брата ему уже до смерти надоел.

      – Чего это ты меня затыкаешь? – спросил Билли.

      – Потому что ты дурак, – воскликнул Дэн и, не дожидаясь возражений, продолжил: – Самый главный дурак в полку.

      Между ними стоял только еще один солдат, который совсем не удивился. Во время двух долгих кампаний он уже много раз слышал подобные оскорбления, которые братья бросали друг другу через его голову. В этот раз он лишь ухмыльнулся сначала одному брату, а потом другому.

      Непростые отношения между двумя братьями были хорошо известны в полку. Они одновременно записались в армию, и оба громко издевались друг над другом по этому поводу. Они покинули свой родной городок и ушли с войсками, продолжая недоверчиво осуждать друг друга. В походах они настолько открыто презирали друг друга, что, когда их товарищам для развлечения не хватало других ссор, они часто придумывали ситуации, которые могли бы вызвать проявление этой братской неприязни.

      Оба были крепкими, сильными парнями и часто дрались с другими солдатами, если только один из них не был рядом, чтобы помешать другому. Последнее случалось довольно часто, потому что Дэна, который всегда был готов подраться, охватывал ужас, когда он видел Билли в драке; при этом Билли, сам почти такой же драчливый, просто не мог видеть, когда Дэн скидывал рубашку и начинал махать кулаками. Такое странное поведение делало их предметами постоянных розыгрышей.

      Когда Дэн прорывался сквозь кольцо нетерпеливых зрителей и хватал своего объятого яростью брата за руку, то, что часто предсказывали, почти сбывалось. Когда же Билли делал то же самое для Дэна, ожидаемое всеми и, казалось, неизбежное столкновение все равно не случалось. На друг друга они действительно никогда не поднимали руку, хотя все время находились на грани драки.

      При этом оба жаждали такой схватки. По правде сказать, однажды они уже совсем было собрались схлестнуться, но даже при активной поддержке со стороны половины