Сталин. Биография вождя. Арсен Мартиросян

[7] ) и, конечно, не в том придуманном (глупо!) стиле, в каком составлен документик» (то есть в виде фальшивого документа царской охранки. – А. М.). В письме Николаевского тому же Вольскому[8] можно встретить следующие строки: «Сейчас здесь все только и говорят о провокаторстве Сталина. Документ этот у меня был едва ли не с 1945 г., а знал я о нем еще со времен парижских. Меня просили напечатать его с комментариями, я отказался, заявив, что “…документ поддельный и только скомпрометирует…” Это же думаю и теперь».

      Вы только вдумайтесь, но не в то, что написано – это само собой и об этом речь еще впереди, – а кто же это написал!? Это же из переписки своего рода «властителей дум» русской эмиграции на Западе! Из переписки ярых, принципиальных противников Сталина, советской власти и СССР в целом. Из переписки людей, которые всю жизнь считали, что Сталин все сделал не по законам «марксистской науки», не «по Ленину». Кому-кому, но уж им-то, ярым противникам Сталина, что называется, и карты вроде бы шли в руки – ну как же, «стучал» Сталин охранке, потому и сделал все не «по Ленину», не по «марксистской науке». Прекрасный повод для разворачивания злобной критики Сталина. Но эмигранты не опустились до такой низости. И не только потому, что знали правду. Это, подчеркиваю, само собой. Об этом чуть ниже скажем. В данном случае куда важнее морально-этическая сторона. Будучи принципиальными противниками Сталина, они тем не менее никогда в своей жизни и научной деятельности не опускались до унизительного с точки зрения элементарной морали просто порядочного человека использования фальшивок в идейной борьбе с противниками. Бывало, и нередко, что они впадали в заблуждения, в том числе и на грани добросовестного. Особенно тогда, когда весьма авторитетные люди сообщали им не совсем достоверную информацию. Бывало также и, опять-таки нередко, что, блуждая в сумрачных лабиринтах своих же заблуждений, они не в состоянии были нащупать точные и правильные выводы даже из достоверной, а зачастую и уникальной информации. Все это, особо подчеркиваю, действительно имело место в их жизни, но никогда ни при каких обстоятельствах ни свою честь, ни свои руки, ни свои перья они не марали грязью фальшивок. И это самое главное, что имеет особое значение, ибо из этой переписки с полным на то основанием можно сделать следующие выводы. Во-первых, «документик» мгновенно и безоговорочно был расценен ими как абсолютная фальшивка. Во-вторых, слухи об этом «документике» и его «содержании» ходили еще во второй половине 30-х годов прошлого века – как указано в письме, «еще со времен парижских», ибо в то время Б. И. Николаевский как раз и жил в Париже. Жаль, конечно, что по этим письмам, точнее, из-за того вида, в каком они были опубликованы в России, невозможно с абсолютной точностью установить, когда же и кто конкретно обращался к Николаевскому с предложением опубликовать этот «документик» с его комментариями профессионального

8

У него был псевдоним Валентинов, из-за чего его фамилия часто указывается как Валентинов-Вольский, и письмо, о котором идет речь, было адресовано как Валентинову.